После упреждающего удара Рокоссовского немцы задержали начало наступления. Проведя часовую артподготовку, германские армии пошли вперед только около половины шестого утра. И несмотря на то что все пространство между позициями было «густо заминировано, а проходы в минных полях хорошо простреливались артиллерией», северная ударная группировка Моделя продвинулась на 10—15 километров. Конечно, немцы умели воевать.

Но два года войны многому научили и советских военачальников. Впрочем, и Сталин уже не рассчитывал на победу лишь «умением». Подготовку битвы на Курской дуге Верховный главнокомандующий тщательно осуществлял несколько месяцев.

К началу Курской битвы его войска значительно превосходили противника, как в людях, так и в военной технике. Центральный и Воронежский фронты имели в своем распоряжении около 1 миллиона 300 тыс. человек, до 5 тыс. танков и самоходных орудий, 28 тыс. артиллерийских орудий и минометов, 2600 самолетов. Более того, за их спиной располагался резервный Степной фронт, имевший дополнительно до 500 тыс. солдат и офицеров.

Казалось, что Сталин предусмотрел все. Советские фронты были эшелонированы на глубину обороны до 200 километров. В этом поясе обороны «в траншейной системе были окопаны не только орудия прямой наводки для истребления танков, но и много танков, чтобы стрельбой с места выбивать танки противника. Артиллерия пристреляла необходимые рубежи и районы… Лишь на двух фронтах – Центральном и Воронежском – только общевойсковых армий было шесть, две танковые армии, воздушная армия, стрелковых корпусов – 22, стрелковых дивизий – 76, отдельных стрелковых бригад – 4, отдельных танковых корпусов – 4, отдельных танковых бригад – 9, дивизия гвардейских минометов «катюш» – одна и много специальных войск».

Еще вечером 12 апреля, после обсуждения тактического хода летней операции, Сталин принял решение начать ее с преднамеренной обороны. Это решение оказалось правильным. Предпринятое германскими войсками наступление захлебнулось уже на первом его этапе. Преодолев первую оборонительную линию, немецкие танкисты были вынуждены ждать, пока саперы сделают проходы в минных полях, но в это время танки попадали под огонь противотанковой артиллерии. В результате в первый день наступления на северном крыле Курского выступа только Модель потерял две трети из участвовавших в его первом ударе 300 танков.

К 7 июля завязалось сражение у населенного пункта Поныри. Один из немецких участников событий назвал Поныри «Сталинградом Курской дуги». В сражении с соединениями 2-й и 13-й танковых армий Центрального фронта 20-я, 2-я и 9-я германские танковые дивизии потеряли здесь около 400 танков и до 50 тыс. человек.

На южном крыле моторизованные соединения Манштейна, наступая на Обоянь, имели в своем составе части «Великая Германия», «Рейх», «Мертвая голова», лейб-штандарта «Адольф Гитлер», несколько танковых дивизий 4-й танковой армии Готта и группы «Кемпф». К 8-му числу они сумели вклиниться в советскую оборону на глубину до 20 и более километров. После этого немецкое наступление приостановилось.

Теперь право ответного удара оставалось за советскими фронтами. 9 июля Сталин позвонил на командный пункт Воронежского фронта. Распорядившись найти Василевского, он сообщил, что направил в его распоряжение в войска Ротмистрова и Жадова, сосредоточенные на Прохоровском и Южном направлении. 5-ю гвардейскую танковую армию генерала П. Ротмистрова в помощь Воронежскому фронту Сталин передал из состава резервного Степного фронта.

10 июля части группы армий «Центр» фельдмаршала фон Клюге уже не смогли продвинуться ни на один километр. На южном фасе Курской дуги, встретив противодействие 1-й танковой и 6-й гвардейской советских армий, от Обояни Манштейн повернул удар восточнее в направлении Прохоровки.

Через два дня здесь – западнее и северо-западнее деревни Прохоровка – на фронте до 15 километров, где театр боевых действий «представлял местность площадью более 100 кв. км», состоялось известное танковое сражение. Начавшееся утром 12 июля и затихнув к вечеру, оно продолжилось на следующий день. В этой битве танков и самоходных орудий «с обеих сторон участвовало до 1200» боевых машин [95] .

Советские и немецкие «источники» по-разному оценивают это сражение. «Танки кружили, – пишет в своих мемуарах маршал Ротмистров, – словно подхваченные гигантским водоворотом. «Тридцатьчетверки», маневрируя, изворачиваясь, расстреливали «тигров» и «пантер», но и сами попадали под прямые выстрелы тяжелых вражеских танков и самоходных орудий, замирали, горели, гибли. Ударяясь о броню, рикошетили снаряды, на куски рвались гусеницы, вылетали катки, взрывы боеприпасов внутри машин срывали и отбрасывали в сторону танковые башни…»

Участник сражения подполковник А.А. Голованов писал: «Мы потеряли ощущение времени, не чувствовали в этот жаркий солнечный день ни жажды, ни зноя. Одна мысль, одно стремление – пока жив, бей врага, помоги своему раненому танкисту выбраться из горящего танка… Все это длилось целый день, который к вечеру потемнел от пожарищ и дыма на хлебном поле».

Немецкие военные авторы старались эту тему умалить – они неохотно писали о своем поражении. С их подачи получается, что и «вооружение, которое, по приведенному ранее определению Гитлера, оказались в состоянии создать немецкий изобретательный дух и немецкая техника », – танки «тигр», «пантера» и самоходка «фердинанд» – были Scheisse ( груб. – дерьмо; перен. – дрянь.). Правда, одновременно они сетуют, что, к сожалению, этой «дряни» в немецких танковых армиях было недостаточно.

Впрочем, козлом отпущения немецкие военные делают Гитлера. Они вполне серьезно доказывают, что не сталинские армии оборвали немецкое наступление, а Гитлер, который 13 июля «вызвал к себе в ставку на совещание фельдмаршалов фон Манштейна и фон Клюге». Якобы из-за того, что «10 июля на острове (!) Сицилия высадился десант англо-американских войск и начал успешное продвижение в глубь острова. Гитлер не был уверен в том, что итальянцы смогут его остановить. После Сталинграда он скептически оценивал боевые качества и моральный дух итальянских солдат…» [96] . Можно улыбаться, но эта «лапша на уши» читателя тиражируется иногда серьезными исследователями и даже без ссылок на ее сочинителя.