Отец Василий плохо видел лицо Анжело сквозь красный туман, который застилав глаза. Тело пронзала острая боль. Слова врага добавляли отчаяния и печеным железом ядрили душу. Отец Василий почувствовал, как из глаз потекли слезы боли и отчаяния. Неожиданно сквозь чистую влажную он четко увидел икону. Святой Юрий продолжал свой бой.

Господин Анжело заметил, как губы священника скривила улыбка. Он махнул рукой своим людям и тяжело пошел к двери.

Петр Бойчук осторожно ступил на карниз — чтобы перейти к балкону в комнате священника, надо было пройти, втискиваясь в стену, по узкому выступу больше двадцати шагов. Босые ноги сразу почувствовали прохладу камня. В дверь продолжали осторожно стучать. Бойчук расставил руки и, чувствуя острую шероховатость, начал медленно переступать.

Один раз ему пришлось пройтись так по карнизу шестого этажа во Львове, убегая с проваленной явочной квартиры от польских тайников. С того времени, при упоминании о такой путешествие, ступни начинало колоть словно прикосновениями чего-то тока. И теперь Бойчуку казалось, что он идет босиком по остриях игл. Примерно на середине пути ему стало страшно, что ступни может свести судорогой. Бойчук остановился, — колотня в ступнях усилилось. Тогда он разозлился. Впереди ждала встреча с восьмеркой хорошо вышколенных боевиков, а он испугался жалкой высоты! От такой мысли галичанин довольно быстро добрался до вожделенного балкона. Уцепившись руками за поручни, он облегченно вздохнул — все же своим рукам он доверялся больше, чем ногам.

Бойчук тихо перелез через перила, вытащил из карманов пиджака ботинки и обулися. За окном слышались глухие голоса. Бойчук достал револьвер из кобуры под мышкой, взвел курок и сунул за пояс. Возбуждение от опасности наполнило тело легкостью и жестокой силой. Сквозь широкие стеклянные двери он увидел, что отец Василий лежит, согнувшись и хватая разбитым ртом воздух. Один из псевдоитальянцев вытащил нож и склонился над ним. Не теряя времени, Бойчук схватил тяжелый стул, который стоял на балконе, и бросился в комнату. Тот, что был с ножом, попытался увернуться, но галичанин успел ловко засадить ему стулом в голову, оттолкнул медленно садящееся тело и вцепился в другого, который стремительно сунул руку в карман. Тяжело дыша и скрежеща зубами, они затанцевали по полу. «Итальянец» был намного прочнее Бойчука, но его погубило слишком большое возложение на спрятанное оружие. Вместо того, чтобы начать драться с нападающим голыми руками, он упрямо пытался выхватить пистолет. Бойчук воспользовался этим и, неожиданно вцепившись в плечи врага, резко боднул лбом ему в лицо. Нечто хрустнуло — и тело «итальянца» мягко осело на пол. Сзади послышался стон. Галичанин быстро оглянулся — первый шатаясь поднимался, в руках сверкал нож. Бойчук достал свой револьвер и нацелил поэтому в голову:

— Бросай нож, вар'яте.

Тот, не обращая внимания на угрозу, задрал окровавленное лицо и медленно пошел на галичанина. Бойчук перехватил хилую руку с ножом и, уперев револьвер в грудь, нажал на крючок. Тихо щелкнул выстрел, и нападавший рухнул.

Бойчук схватил второго за воротник. Председатель побежденного безвольно моталась, из сломанного носа обильно текла руда кровь:

— Кто вы такие? — мрачно спросил Бойчук, ткнув револьвером «итальянцу» под нос.

Тот несколько раз моргнул. Изо рта вырвался хрип. Бойчук ударил стволом ему по голове. Вдруг почувствовал чьи пальцы у себя на плече. Бойчук резко обернулся — позади стоял отец Василий, едва произнеся:

— Так нельзя.

Галичанин хищно блеснул глазами:

— Отойдите, пан отче, сейчас моя очередь, — и сразу вернулся к «итальянца», — говори, сволочь…

Тот полусознательно качал головой. Бойчук изо всех сил ударил его рукоятью револьвера по виску, быстро ощупал карманы, вытащил пистолет и встал:

— Вот что, пан отче, надо теперь мне наведаться к госпожа Натали, а вы попробуйте переждать в лесу, и если через полчаса я не появлюсь, чем скорее убегайте из Австрии.

Отец Василий молча посмотрел, как галичанин ловко вставляет в барабан своего револьвера патрон, проверяет затвор трофейного пистолета, и тихо сказал:

— Я с вами.

Коридор, как всегда, был в полумраке. Батюшка и Бойчук спустились на третий этаж. Галичанин боялся, что там будет кто-то из «итальянцев», но только на стулья возле комнаты Натали одиноко дремал полицейский. Отец Василий облегченно вздохнул. И пошел было вперед, но Бойчук придержал его за плечо. Отец Василий не мог узнать своего некогда скептического и немного нервного спутника. Теперь от Бойчука излучала некая непонятная сила, надежная и опасная одновременно.

Галичанин тихо пошел вперед, держа за спиной руку с ножом.

Полицейский вскочил, когда Бойчук был от него на расстоянии пяти шагов. Их быстрые движения священник не смог понять, но через долю секунды полицейский уже лежал на полу с револьвером в руках, а галичанин склонился над ним, вытирая нож. Отец Василий почувствовал, как его трясет лихорадка. Он опознал в полицейском одного из «итальянцев».

Бойчук пристально посмотрел на священника и прошептал вопросительно:

— Дать вам оружие, отче?

Двери были открыты. Бойчук осторожно вошел в комнату и прислушался. Ему послышалось нечто похожее на глухой пение, от которого ледяные гуси поползли по позвоночнику. Отец Василий вопросительно посмотрел на Бойчука.

— Вперед, — тихо скомандовал тот и проскользнул к пустой гостиной.

Теперь пение, который раздавался из спальни, стал слышнее. Он притягивал, манил к всесильному зла, которое не ставило перед человеком вечных мучений выбора и обещало за мелкие услуги вечную удовольствие и легкость существования. Из спальни выбивался мерцающий свет.