Мы решили не рисковать и не задерживаться долго в Подебрадах. Наталью временно устроили на квартире Ивана Донца, который вместе с женой в это время работал далеко за городом на съемной земли. Кожух отправился на ферму к Марфе уладить известные только ему проблемы, мы с полковником разбирали записи профессора Курца, полученные в Темпельгофе, Бойчук безуспешно пытался сладить политические споры, которые вспыхнули в среде местного отделения Организации, а отец Василий попросил дать ему время на пост, молитвы и размышления после «отдыха» в санатории. Так или иначе, но мы готовились к следующему шагу нашей миссии.

Я повернулся и пошел к выходу. Спускаясь по лестнице библиотеки, я вдруг почувствовал чей-то острый взгляд. Немного замедлил шаги, потом, словно случайно, обернулся. В мягких лучах августовского солнца старинное здание библиотеки мирно высилось, несколько озабоченных студентов не спеша спускались за мной.

Я вышел на улицу, завернул за угол, и снова пронзительное ощущение недоброго взгляда охватило меня. Около часа я путал по городу, пытаясь отцепиться от возможных тайных наблюдателей. Иногда мне казалось, что все спокойно и преследования просто мерещится, но впоследствии снова накатывало острое чувство непонятной тревоги. Несколько раз я пробовал неожиданно оглянуться, останавливался у зеркальных витрин магазинов — никого подозрительного позади не было.

Город я знал неплохо — некоторое время подрабатывал водителем такси. Наконец я выбрался на Жижкову аллею. Наслаждаясь последними неделями лета, мещане чинно прохаживались между старыми деревьями под музыку военного духового оркестра и мир, казалось, навсегда забыл свои беды и войны.

Один я был далек от этого невозмутимого спокойствия. Казалось, что вокруг меня постоянно сужается круг невидимых преследователей.

Вдруг в глубине аллеи послышались веселые возгласы — навстречу мне шел толпа возбужденных, раскрасневшиеся мужчин. Я узнал их — это были студенты и преподаватели нашей Академии. Впереди, широко, как на полковом плацу, шагал бывший атаман полтавских повстанцев, а ныне доцент математики Гоголь. Под мышкой он держал футбольный мяч.

— Эй, Андрей, пойдем с нами — наконец мы агрономический факультет разгромили!

Я пожал ее узкую, но сильную ладонь.

— Поздравляю, вас, доценте, видимо вам помогла отсутствие голкипера Кожуха.

Гоголь небрежно махнул рукой.

— Ну и что… Только и того, что быстро движется. Впрочем сегодня они нас потчуют, так что давай, ад'юнкте, с нами!

Я, не без некоторого облегчения, втиснулся среди давних знакомых и двинулся по аллее, слушая шуточную спор футболистов. Мы выбрались из аллеи и пошли по узкой каменной улочке, которая вела к кофейни Длугоша.

Дождавшись подходящего момента, я заскочил в открытые двери высокого жилого дома и застыл, притаившись в коридоре. Минут через десять решил выйти на улицу. Опасности я уже не чувствовал, и мне стало смешно — бежать через полгорода, испугавшись неизвестно чего.

Солнце уже зашло и я, в полумгле, отправился к дому. Шагая по тихим улицам, я думал о темный водоворот, который постепенно втягивал меня. Раз столкнувшись с Ужасом, невозможно было отступать, — нейтралитета все едино не получилось бы.

Наталья… Я резко остановился. Толстый полицейский с подозрением воззрился на меня. Я повернулся и, стараясь сохранить спокойствие, отправился к Натали. Чем дальше я шел, тем больше чувствовал страх за нее. Когда в ее доме осталось два квартала я не выдержал и побежал.

Запыхавшийся, я остановился возле забора. В окошке комнаты, где жила Наташа, на втором этаже, слабо flickering свет. Я постоял еще немного, колеблясь, потом вспомнил санаторий в Австрии и решительно зашел в дом. В холле было светло, но горничной, которая всегда там сидела, почему не было. Я на мгновение застыл, прислушиваясь к привычных звуков жилого дома. С одной комнаты раздавались звуки громкого разговора, где пели. Я медленно начал подниматься по лестнице, внимательно разглядывая вокруг.

На втором этаже света не было. Я оглянулся вокруг и медленно пошел дальше. Вдруг мне показалось, что дом, несмотря на разнообразные звуки, пустой. Меня передернуло. В темноте я пошел дальше, держась у стены. Деревянные ступени тихо скрипела. Вот и комната Натали. Я нажал на ручку. Двери были закрыты. Я прислушался. Осторожно постучал.

— Госпожа Наташа!

Секунды, казалось, тянулись вечность. Мне стало неловко. Потревожить девушку через свои глупые страхи! За дверью послышались мягкие женские шаги. Я еще раз позвал.

— Госпожа Наташа, это я, Андрей Балочный!

Дверь открылась. На пороге стояла Наташа. Ее испуганные глаза с заметным облегчением смотрели на меня. Я забубнил какие несвязные извинения и уже собрался возвращаться, как она осторожно взяла меня за руку. У нее на глазах я увидел слезы.

— Зайдите, пожалуйста, мне очень страшно.

Казалось, Наталья боялась прикоснуться к вещам, которые были в комнате. Только над ее кроватью я увидел икону с Юрием — змееборцем, украшенную полотенцем. В остальном в комнате хранился привычный для хозяина лад.