— Что ж, — заметил Аллейн, подавляя раздражение, — не такое уж абсурдное предположение, как вам кажется.

— Да нет, конечно, нет. Только уж больно неприятное.

— Итак, кто-нибудь из вас ездил в Лондон…

— Дайте подумать, дайте подумать, — забормотала Дездемона, вновь прикрывая глаза ладонью. — Вечером. После того, как все мы… после папиных похорон и после того, как мистер Рэттисбон… — Она снова беспомощно махнула рукой.

— …зачитал завещание? — закончил за нее Аллейн.

— Ну да. Это было вечером, в половине восьмого. Томас, Дженетта (моя золовка), Фенелла (ее дочь) и Пол (мой племянник Пол Кентиш) — все они отправились в Лондон.

— И потом вернулись? Когда?

— Отнюдь. Дженетта здесь не живет, а Фенелла и Пол из-за… ладно, не важно, так или иначе, Фенелла поехала к матери, и Пол, наверное, тоже. А Томас, как вы знаете, живет в Лондоне.

— И больше никто из Анкретона не уехал?

Выяснилось, что на следующий день первым же утренним поездом в Лондон отправились Миллимент, Седрик и сама Дездемона. Предстояло кое-что сделать. Вернулись они к вечеру. Именно тогда, в среду, с вечерней почтой, прикинул Аллейн, анонимка пришла в Ярд. Путем наводящих вопросов он выяснил, что в Лондоне они разошлись каждый по своим делам, с тем чтобы встретиться вечером на вокзале.

— А мисс Орринкурт? — поинтересовался Аллейн.

— Боюсь, — величественно ответствовала Дездемона, — что я не имею ни малейшего представления о передвижениях мисс Орринкурт. Вчера ее весь день не было видно, может быть, она ездила в Лондон.

— А вообще-то она здесь сейчас живет?

— Судя по виду, мистер Аллейн, вас это удивляет, — сказала Дездемона, хотя самому Аллейну вовсе не казалось, что он выглядит хоть в малейшей степени удивленным. — И это после всего, что произошло! После того, как она настраивала папу против нас! После всех унижений и обид, которые мы от нее претерпели. И — да, она живет здесь. Тью-ю!

— А сэр Седрик?..

— Седрик, — заявила Дездемона, — теперь Глава Семьи, но при этом я вынуждена прямо сказать, что, с моей точки зрения, во многом его поведение необъяснимо и неприемлемо. Особенно с Соней Орринкурт (никто и никогда не заставит меня поверить, что это ее настоящее имя). Что ему нужно, что нужно им обоим… ладно!

Аллейн не стал настаивать на подробностях, связанных с поведением и планами Седрика. Сейчас его больше интересовала сама Дездемона. На противоположной стене висело зеркало в георгианской раме. Аллейн заметил, что Дездемона время от времени поглядывает в него. Даже не убирая ладони от глаз, лишь слегка поворачивая голову, она успевала незаметно, но внимательно оценить свой вид. Вроде бы она смотрела на Аллейна, но при этом ее взгляд нет-нет да возвращался к зеркалу, и Дездемона каждый раз с удовлетворением удостоверялась, что производит нужное впечатление на собеседника. Аллейну же казалось, что он беседуете манекеном.

— Насколько я понимаю, — продолжал он, — это вы обнаружили в саквояже мисс Орринкурт банку с крысиной отравой?

— Кошмар, верно? Вообще-то нас там было четверо. Моя сестра Полин (миссис Кентиш), моя золовка и мы с Седриком. Это было в ее гардеробной. Обыкновенный на вид саквояж, весь обклеенный ярлыками туристических компаний. Тысячу раз говорила я Томасу, что это всего лишь жалкая актрисуля. Даже меньше. Ее место в третьем или четвертом ряду хора, и то если повезет.

— И это вы открыли банку?

— Почему я? Мы все. Седрик попытался отвернуть крышку, но она не поддавалась. Тогда он потряс банку и сказал, что, судя по звуку, она не заполнена. — Дездемона понизила голос. — Полупустая, говорит. А Милли (это моя золовка, миссис Генри Анкред) подхватывает… — Дездемона замолчала.

— Да? — поторопил ее Аллейн, изрядно утомленный этими отступлениями в область генеалогии. — Так что же сказала миссис Генри Анкред?

— Что, насколько ей известно, эту банку никогда не открывали. — Она уселась поудобнее и продолжала: — Не понимаю Милли. Она так уверенно обо всем судит. Да, признаю, она совершенно незаурядная личность, но… как бы сказать, она не из Анкредов и ей непонятны наши чувства. Она… давайте смотреть правде в глаза, она из СК [46] , вы же понимаете.

Аллейн оставил без внимания это воззвание к голубой крови. И просто спросил:

— Саквояж был заперт?

— Сами мы бы не стали ничего открывать, мистер Аллейн.

— Да? — неопределенно переспросил он.

Дездемона бросила взгляд в зеркало.

— Пожалуй, Полин могла бы, — помолчав, признала Дездемона.

Аллейн выждал немного и, поймав взгляд Фокса, поднялся.

— А теперь, мисс Анкред, — сказал он, — не могли бы мы осмотреть комнату вашего отца?

— Комнату пап а ?

— Если можно.