Скрывая дрожь в ослабевшей руке, Баркер прижал ее ко рту. В глазах у него блеснули слезы.

— Понимаю, насколько все это для вас тяжело, — сказал Аллейн. — Понимаю и прошу прощения. Присядьте. Нет, нет, присядьте, прошу вас.

Баркер слегка склонил голову и сел на единственный в комнате стул с высокой спинкой.

— Уверен, — продолжал Аллейн, — что, если в доме произошло что-нибудь очень дурное, вы желали бы, чтобы зло было наказано.

Казалось, в Баркере происходила борьба между профессиональной сдержанностью и личными переживаниями. Неожиданно его словно прорвало, и он выдал классическую реакцию:

— Мне не хотелось, чтобы наш дом был замешан в каком-нибудь скандале, сэр. Мой отец служил здесь дворецким при прежнем баронете, двоюродном брате сэра Генри — его звали сэр Уильям Анкред, — я прислуживал здесь же, сначала на кухне, серебро чистил, потом лакеем. С театром, сэр, — продолжал Баркер, — он никак не был связан, нет, старый джентльмен не имел к этому никакого отношения. Все случившееся было бы для него большим ударом.

— Вы имеете в виду то, как умер сэр Генри?

— Я имею в виду, — Баркер поджал дрожащие губы, — я имею в виду все, что здесь происходило в последнее время.

— Мисс Орринкурт?

— Тью! — выдохнул Баркер, подтверждая тем самым свою всегдашнюю верность Анкредам.

— Слушайте, — вдруг проговорил Аллейн, — вы знаете, что вбила себе в голову семья касательно всего этого дела?

Последовало продолжительное молчание, оборванное старческим шепотом:

— Я не хочу об этом думать. Я не одобряю подковерные сплетни и не принимаю в них участия.

— Ну что ж, в таком случае, — предложил Аллейн, — расскажите мне об этой комнате.

Нового он в конечном счете узнал не много. Затемненная комната, скрюченная человеческая фигура на кровати, выглядевшая «так, — с испугом пояснил Баркер, — словно он попытался сползти на пол», вонь, беспорядок и порванная веревка от звонка.

— А где же конец? — поинтересовался Аллейн. — То есть где кнопка?

— Она была у него в руке, сэр. Крепко зажата в руке. Мы даже сначала не заметили.

— А где она теперь?

— В ящике туалетного столика, сэр. Я положил ее туда. Чтобы потом починить.

— Вы ее не развинчивали, не исследовали как-нибудь специально?

— Нет, нет, сэр. Нет. Я просто разъединил ее с проводом и положил в ящик.

— Хорошо! Теперь, Баркер, вернемся к тому вечеру накануне смерти, когда сэр Генри пошел к себе. Вы его видели после ужина?

— О да, сэр, конечно. Он вызвал меня звонком, как обычно. Звонок зазвонил в полночь, и я пошел к нему в комнату. Я прислуживал ему, сэр, после того как уволился его личный камердинер.

— Он позвонил из комнаты?

— Нет, сэр. Он всегда звонил из коридора, по пути к себе. Так что, когда он подошел к спальне, я уже успел подняться по лестнице для слуг и ждал его на месте.

— И как он выглядел?

— Ужасно. Его так и трясло от ярости.

— Из-за семьи?

— Да, он страшно гневался на всех них.

— Продолжайте.

— Я помог ему надеть пижаму и халат, а он все бушевал, да, видно, и обычные желудочные боли его донимали. Я дал ему лекарство. Он сказал, что примет его позже, и я поставил у кровати бутылку с лекарством и стакан. Собрался уж помочь ему лечь, когда он сказал, что ему нужно поговорить с мистером Рэттисбоном. Честно, сэр, видя, как он устал, как ему плохо, я старался его отговорить, но он и слушать не пожелал. Я взял его за руку, и он так и взорвался. Мне стало страшно, я попытался удержать его, но он вырвался.

Аллейну вдруг представилось, как два старика сражаются в этой гигантской спальне.

— Делать нечего, — продолжал Баркер, — я сделал, как он велел, — привел к нему мистера Рэттисбона. У двери он окликнул меня и велел найти двух официантов со стороны, которых мы всегда приглашаем прислуживать на дне рождения. Некие мистер и миссис Кэнди, раньше они работали у нас, а потом завели собственное небольшое дело в деревне. Насколько я понял, сэр Генри хотел, чтобы они засвидетельствовали его подпись под завещанием. Я провел их в спальню, и тогда-то он мне и велел передать мисс Орринкурт, чтобы она принесла ему через полчаса горячий напиток. Он сказал, что я ему больше не понадоблюсь. И я ушел.

— Выполнять поручение?

— Да, только предварительно переключил звонок так, что если ему что-нибудь понадобится ночью, он зазвонит в коридоре, рядом с комнатой сэра Генри. Это давно было устроено, на случай тревоги, но на сей раз, сэр, звонок явно сломался у него в руках, не сработал, потому что, пусть даже миссис Генри и не услышала, мисс Десси, с которой они жили вместе, должна была проснуться. У нее, насколько мне известно, очень чуткий сон.

— А вам не показалось странным, что он никого не окликнул?