Но окончательно Полли Пэтч покорила его, когда он завел с ней разговор об арахисовом масле. Генри Биссоп строго-настрого запретил в своем доме употреблять арахисовое масло — ни с того ни с сего, словно с цепи сорвался, впав в безрассудную ярость от непроходимой тупости тех, с кем он вынужден был делить свою жизнь и труд, — то есть, по сути, всего остального человечества. Незадолго до этого и очень некстати группа исследователей в области социальной статистики, занимавшаяся изучением первопричин преступности, привлекла его внимание к тому обстоятельству, что подавляющее большинство правонарушителей в период времени, непосредственно предшествующий преступлению, потребляли арахисовое масло в ненормально больших количествах.

От такой явной подтасовки фактов под видом научной статистики его попросту затрясло: с первой же минуты для него было совершенно очевидно, что фигурировавшее в отчете арахисовое масло, этот корень зла, которому в исследовании отводилась такая сенсационная роль, на самом деле потреблялось во время предварительного заключения в тюрьме, где подследственные ожидали суда (арахисовое масло традиционно составляет основу тюремного рациона). Таким образом, исследователи вывели свое заключение на основании данных о лицах, уже подвергшихся наказанию, — деталь, которая совершенно выпала из поля зрения этих, с позволения сказать, ученых. Вот почему, когда в ходе судебного разбирательства представители защиты начинали жонглировать теми или иными эффектными, но не выдерживающими серьезной критики статистическими выкладками, стремясь выставить своих клиентов в более выгодном свете, а то и вовсе переложить ответственность на общество в целом (адвокаты очень любят клеймить безработицу или ссылаться на деградацию современного сознания вследствие отравления свинцом, на неправильное питание или безграмотность, которые якобы и приводят их клиентов на скамью подсудимых), — судье было достаточно остановить на красноречивом адвокате тяжелый взгляд и вслух заметить: «Я запретил держать в моем доме арахисовое масло. Не хочу, чтобы мои дети выросли преступниками», — и красноречия как не бывало: бедняги начинали сбиваться, путаться и, кое-как скомкав заготовленную речь, умолкали. Он просто шутил, да вот беда — никто этого не понимал.

Судья жил с незатухающей надеждой, что в один прекрасный день его жена Морин наконец воспротивится абсурдному запрету на арахисовое масло — хотя бы потому, что это было любимое лакомство детей, — и поставит под сомнение выводы статистического исследования, и устроит ему хорошую выволочку; но этот день все не наступал: она, как и адвокаты, сдалась без боя. Наверное, нелепо было ждать, что она сумеет блеснуть интеллектом там, где опытные юристы потерпели фиаско. И все же при виде этого безнадежного скудоумия душа его корчилась и кричала, и тогда в отместку им всем он провозгласил вечный запрет на арахисовое масло.

Леди Биссоп, женщина и вообще не смелого десятка, с каждым годом становилась все смиреннее, послушнее, сговорчивее. Ему казалось, что она мало-помалу вновь превращается в маленькую девочку и вместо того, чтобы взрослеть и мужать, потихонечку впадает в детство. Он со страхом думал, что, если так пойдет и дальше, он, чего доброго, однажды начнет запихивать ей в рот пригоршню соли, как если бы это была его дочь, а не жена. Именно стремлением удержать жену в состоянии адекватно функционирующей взрослой женщины, не дать ей скатиться до уровня девочки, не вступившей в пору половой зрелости, и объяснялось то, что судья подвергал ее довольно суровым сексуальным испытаниям. Во всяком случае, так он сам впоследствии объяснял свои действия Полли Пэтч. Дескать, пока он кусает и теребит зубами ее соски, он знает, что грудь ее не исчезнет. Пока он дергает и наматывает на палец ее лобковые волосы, они не перестанут расти. То есть все для ее же пользы.

Вершить суд над другими людьми — тяжелое бремя еще и потому (так он объяснял Полли Пэтч), что это занятие порождает в человеке мощный садистический импульс. Та же сладострастная дрожь, сплетение душевной муки и наслаждения, какая пронзает нас, когда мы слышим жестокие подробности чьей-то насильственной смерти или кровавой катастрофы, — пронзает чресла тех, кому доверено, более того, вменено в обязанность причинять боль и страдание — выносить приговор. Как правило, поскольку в судах сидят дряхлые, немощные старцы, этот прилив сладострастия, подразумевающий также необходимость сексуальной разрядки, затухает в них сам собой, не оставляя никакого следа. Но судья Биссоп был еще полон сил, а леди Биссоп, как всякая жена, целиком зависела от специфики мужниной профессии. И если жена доктора вынуждена отвечать на бесчисленные телефонные звонки, жена моряка — мириться с длительными отлучками мужа, то жена судьи должна терпеливо сносить его жестокость.

Судья, преследуя отнюдь не только свои интересы, но и ее тоже, взял себе за правило в течение месяца подкапливать приговоры и затем выносить их один за другим, выделив для этого всего одну неделю. К исходу очередной недели леди Биссоп бывала так разукрашена синяками и ссадинами, что не могла показаться за завтраком, но зато впереди ее ждали три недели для восстановления сил. Словом, он был не без царя в голове. Благодаря браку с ним она получила все, чего желала, — деньги и положение; что ж, как говорится, любишь тепло, терпи и дым.

Судья откровенно делился с Полли Пэтч этими и другими мыслями. Он проникся к ней большим доверием после того, как у них состоялся разговор об арахисовом масле. А дело было так. Они сидели вдвоем в пурпурной гостиной возле газового камина; детей уже уложили спать, а леди Биссоп отмокала в горячей ванне.

— Признайтесь, вас, наверное, удивляет, почему я запретил у себя в доме употреблять арахисовое масло, — наконец прервал молчание судья. — Причина проста: известно, что большинство осужденных за те или иные акты насилия незадолго до того ели много арахисового масла.

Полли Пэтч немного подумала.

— Скорее всего, — сказала она, — это потому, что, прежде чем сесть на скамью подсудимых, эти люди, как правило, содержатся под следствием несколько недель, месяцев, даже лет — тюрьмы-то у нас переполнены; тут и возникает арахисовое масло — основа тюремного рациона, да оно и понятно: дешево и сытно. Так что само по себе арахисовое масло ни при чем, если говорить о преступности или преступных наклонностях. Можно смело давать его вашим детям!