А над всем этим - жаркое весеннее солнце, сияющее лазурью небо и под ним, под ним - где-то, всего в двух-трех десятках верст, бушующая яркая зелень, прозрачная синева моря и типичный французский умытый городок под красными черепичными крышами.

Сен-Жан-де-Люз, из которого мы еле унесли ноги...

Гонсало, махнув нам рукой, чтобы подождали, быстро пересек двор, остановившись у собеседников. Что-то им сказал, с ним раскланялись, завязался довольно оживленный разговор, но я не прислушивался. На свежем воздухе мне поплохело. Тяжеловато стоять. Поплелся к забору, к тому месту, где из него выпал здоровенный камень, образовав сверху нишу как раз под мой зад. Заразное это дело, как погляжу - плюхнулся, закрыл глаза и отключился. Что-то в этом есть...

Очнулся, когда Кугель потянул меня за рукав. Взглянул в обеспокоенные глаза - что?

– Алекс?

– Придремал. Все нормально, не беспокойся.

– Алекс, Гонсало договорился, нас проводят к врачу. Идем за ними, обопрись на меня.

– А? Хорошо, идем.

Город-то какой здоровенный. Шли, шли. У дома доктора опять нашел себе подходящий пролом, в котором можно сидеть, привалившись спиной. Оказывается, здесь думают о горожанах, молодцы. Не просто так - развалины, всегда можно присесть.

– Граф, извините, что долго. Единственный здешний врач позавчера уехал в Толосу и вернется не раньше конца недели. Надо ехать в Сан-Себастьян. Граф, вы слышите? Нас проводят к алькальду, и мы тут же выезжаем. К вечеру вы будете лежать в постели под надлежащим врачебным присмотром. Соберитесь, граф, это недалеко. Кугель, придержи с той стороны его сиятельство.

– Все нормально. Гонсало, я дойду. Нормально, Кугель.

Надо было взять карету...

Кто ж знал, что этот городишко такой громадный. Соберись...

...Что же я так расклеился...

К дому алькальда попал неумытый, непереодетый. Извини, алькальд, так получилось. Меня завели внутрь и оставили на стуле в первой комнате. Наверное, в приемной. Гонсало пошел наверх, Кугель убежал за каретой.

Все-таки, заражение... Че быстро-то так? Гребаный детский организм.

Попадос... Попандопуло...

– Ваше сиятельство?

Открыв глаза, увидел склонившееся обеспокоенное лицо Гонсало, а рядом с ним...

Попандопуло...А этот что здесь делает? Брежу. Бред? Сгинь, Попандопуло, сгинь...

– Ваше сиятельство, сеньор маркиз! Не виноват! Ваше сиятельство, не предупредили! Ваше сиятельство! Простите! Ваше...

Хорошее доброе лицо расстроенного и чем-то испуганного сорокалетнего мужика: семьянина, отца и мужа, верного слуги отечества. При чем здесь Попандопуло? Никакой не Попандопуло, служака...

Так это что - местный альбатрос, то есть - авансил? Как похож. Вылитый Попандопуло. А там кто? Наш провожатый? Он так и дежурил?

– Гильермо.

– Да, ваше сиятельство.

– Гильермо, дай ему денег за помощь. Заплати.

Гильермо, повернувшись к нашему провожатому, протянул руку с монетой, что-то проговорил. Наверняка - золотой, у нас других нет.

На хищном суховатом лице мужчины не отразилось никаких эмоций.

– No, sefior, no, muchisima gracia.

– Что он говорит?

Гонсало, не отвечая, вновь обратился к нашему добровольному помощнику. Тот перевел взгляд на меня и неожиданно улыбнулся. Хорошо улыбнулся. Хороший человек.

– No, senor, gracias, soy pobre, pero soy caballero.

Понятно, кабальеры денег не берут. Грациас.

Коллега. Драный, как и я - на плаще две аккуратных заплатки. А у меня буф на плече пышно изорван и на правом колене дырка. Коллега.

– Грациас, кабальеро.

Испанец скупо поклонился и, резко развернувшись, вышел.

– Ваше сиятельство, сейчас вас перенесут в спальню, разденут, омоют и уложат в постель. Через два часа мы, подготовив карету и мулов, выедем в Сан-Себастьян. Может быть, лучше привезти врача сюда, к вам? Вы выдержите дорогу?

– Да, Гильермо. Представь мне, наконец, этого человека.

– Милостью короля, алькальд Ируна сеньор Франсиско Лопес. Вопрос с бумагами улажен, сеньор маркиз, недоразумение на границе разъяснилось. Отдыхайте, ваше сиятельство, набирайтесь сил.

Даст бог, наберусь. Алькальд что-то вроде городского мэра, я уже понял.

– Благодарю вас, сеньоры...

Грязь, нищета, антисанитария, пыль, развалины, ни деревца, ни доктора, ни пожрать...

– Гонсало, здесь везде так?..