– Это наша родина, маркиз.

"Это наша родина, сынок..."

– По-прежнему смеешь утверждать, что ты - дон Киприано де Палафокс и Портокарреро, граф де Теба?

Ни хрена я уже не утверждаю. Достал. Пусть Гонсало, когда очнется, все объясняет дураку. В глазах плывет, сейчас со стула грохнусь. Часа два зудит, пробл...ь. Пошел нах!

– Молчишь, быдло!!!

Пока не бьет, распаляется. Испугал дитю голым задом. Сука. Сопляк.

В остальном все правильно. Пыточная. Допросная. Подвал. На стене - цепи, с потолка веревки свисают, на синеющих углях налитые малиновым клещи. Белеют потихоньку, раскаляются. Гнетущая атмосфера каменного мешка в свете трех факелов. Я на стульчике, все- таки - принесли. Алькальд с молодым мудаком за столом, на табуретках. Два палача - как положено - здоровые громилы, небритые хари в фартуках. Типа - рабочая одежда мясника. Впечатляет.

А вообще - полная дурь. Идиоты.

.

Бодро подхваченный под локотки двумя дюжими слугами, поддерживаемый искательным алькальдом и Гонсало, я совсем уж было был препровожден в большую светлую комнату на втором этаже, где миловидная девушка заканчивала взбивать постель, на табуретке стояли медный таз и кувшин, а рядом - наполненная водой кадушка. Аж потянулся к ней, к кадушке, сделав почти самостоятельно несколько шагов. И тут на лестнице раздались тревожные крики, разговоры на повышенных тонах, команды, грохот сапогов, и все хорошее, что намечалось на утро, закончилось. В комнату без стука ввалился запыхавшийся молодой хлыщ в начищенной кирасе поверх мундира и, без всякого почтения, не обращая внимания на нас, больных и высокородных, начал что-то кричать струхнувшему, беспомощно оглядывающемуся алькальду. В безудержном потоке слов молодого нахала все время повторялось "siete ninos de Ecija", как будто эта психа-эсиха всем должна была все объяснить и, уж, как минимум - подобное беспардонное поведение. Что раскукарекался, как на пожаре! Здесь важное дело не завершено - меня до кадки не дотащили, аккуратно брякнули на ближайший стул. Какого хрена я должен все это выслушивать? Мне бы срочно ополоснуться и - в постель, отдохнуть перед поездкой. Осел! Ну, как есть - осел! И-ааа! И-ааа! Эсиха!

Девушку испугал, вышмыгнула. Кто теперь меня ополаскивать будет?

Слегка очухавшийся от чудиковых воплей алькальд обрел способность соображать и, жалобно заглядывая мне в глаза, проплямкал непослушными губами, явно стараясь переложить ответственность за сложившуюся ситуацию на невоспитанного типа, устроившего здесь концерт.

– Ваше сиятельство, позвольте представить сеньора Альваро де Браганца, милостью Его Католического Величества - альгвасила в Ируне.

Судя по энергичным воплям и способу появления, Браганца - начальник местной полиции. Рвет и мечет, борется с преступностью, невзирая на лица, место и время суток. Чего-то нарыл, не откладывая вломился к прокисшему от безделья мэру и теперь берет его за жабры, ставя под удар мэрскую карьеру в присутствии высокопоставленного гостя. А чо? Хрен по моему виду догадаешься, что высокопоставленный. Оборванец какой-то, доходяга.

Вот мэр и приссал - вдруг о таких скандалах и неуставных отношениях в рядах местной власти станет известно в столичных кругах? Пенсии можно лишиться. Черт меня знает, а ну как вспомню испанский, не смотря на все заверения Гонсало, пойму, о чем кричал альгвасил. Может, мэр у него корову украл? Родственники помогут. Кстати, а где они? Чего-то я про них с утра забыл.

Но парень - молодец! Ненамного меня старше - лет двадцать с небольшим, а уже альгвасил. Старается, трудяга-аристократ, несет на себе бремя... Хрен такого подкупишь: напреступничал - изволь отвечать. Вот на них и держится страна. Жаль, сразу не оценил. Хорошее, правильное, сразу видно - аристократическое лицо. Кожа белая, не тронутая солнцем, нос прямой, лоб высокий, губы полные, волосы каштановые, волнистые, рост за метр восемьдесят, фигура атлетическая. Аккуратен, опрятен, умен. Воплощенная целеустремленность и воля. Кто не с нами - тот против нас! Плохо, если с годами сломают: станет обрюзгшим, жадным, цепляющимся за свое место, вороватым чинушкой, таким же, как все. Надо будет потом, когда поправлюсь, поближе познакомиться.

– Небольшое недоразумение, ваше сиятельство. Сеньора де Браганца уведомили, что кто-то видел в городе разбойников из ужасной банды "Семь ребят из Эсихо", по слухам совершившей прошедшей ночью нападение на пост у границы. Простите, ваше сиятельство, сеньор де Браганца слишком яро исполняет свои служебные обязанности. Это ужасное недоразумение, ваше сиятельство, сейчас же разъяснится. Сеньор де Браганца не знает, его ввели в заблуждение. Прошу вас, ваше сиятельство...

Лопес повернулся к Браганца и, придав торжественности голосу, c благоговейным придыханием (как ему только это удается) произнес.

– Его сиятельство маркиз Вильяфранка-дель-Бьерсо!

Типа - убил Браганцу. Нет? Ранил? Тоже нет? Мимо?

Удивил, вот это будет точнее. Браганца посмотрел на меня, потом на Лопеса, потом еще раз на меня. Видно было, как в голове альгвасила крутятся ролики. Ну же! Ну!

– Сеньоры, могу ли я видеть маркиза Вильяфранка-дель-Бьерсо?

– Да как вы смеете, какое непочтение! В моем присутствии! Я не позволю!

Очередная выходка молодчика вывела Лопеса из себя. Конечно, то, что позволено Юпитеру, то не позволено быку. Браганца дворянин, хамит, а Лопес - просто Лопес, но все-таки! Отвечать за мальчишество этого?!

– Сеньор Альваро де Браганца, ваше родство... ваш дядя, сеньор и виконт де Лос-Палакьос де Вальдуэрна, маркиз де Санта-Круз...

Лопес не находил слов. Сейчас лопнет! Сейчас его хватит удар!

– ...Не дает вам права, извольте объясниться...

– Стоит ли мне напоминать вам, любезнейший сеньор Лопес, что еще год назад я имел честь бывать при дворе Его Католического Величества. Если бы не ужасная превратность жестокой судьбы, забросившей меня в ваше приграничное захолустье, в эту проклятую богом дыру, где я, блестящий столичный дворянин, состоящий в родстве с одним из самых уважаемых владетельных домов Испании, вынужден общаться с разным отребьем... Не поймите меня правильно, сеньор Лопес. Я имел счастье видеть при королевском дворе блистательного гранда Испании, двенадцатого маркиза Вильяфранка-дель-Бьерсо, более того, я даже был почти представлен ему. Уверяю вас, сей государственный муж давно пересек рубеж тридцатилетия, чего не скажешь о том молодом человеке, что сейчас сидит перед нами. Кстати, почему он сидит, когда я стою!

Теперь настала очередь Лопеса хватать ртом воздух, как живой карп на рыбном прилавке. Убит.

– Но бумаги! Вот этот идальго предъявил мне бумаги на въезд в страну его сиятельства маркиза Вильяфранка-дель-Бьерсо с сопровождающими! Приметы! Все совпадает, бумаги в полном порядке! Как же так...

А вот так! Браганца высунулся в коридор, махнул рукой. Зашедшая следом четверка солдат рассыпалась по комнате, каждый перекрыл какой-то вход-выход, грохнул прикладом о пол и застыл.