– Ну, да, к нему. Надо погасить.

– Зачем? Он как живой.

– Надо. Чтобы эти не увидели.

– А как же мы?

– Очень просто, во-он там, дальше, ещё один стоит. Так и полетим. Тебя зовут-то как?

– Зовут-та? Я уж и забыла. "Фирка", вонючка, значит, уже года четыре Фирка.

– А дома?

А дома звали Ланат-Та, значит теперь я Ланат-Са.

– У тебя разве муж умер?

– Ну-у! Нет, только после плена замуж не выходят. Я теперя хуже вдовы!

– Ну, это мы ещё посмотрим. Давай, Ланат-Та, ты свои клички забудь скорее, а жених и у нас найдётся.

– У кого это, "у нас"?

– У нас в клане. Э, э! Ты не дёргайся, оба разобьёмся как глиняный горшок. Ты хочешь моей смерти?

– А зачем ты издевашься? Ни в каком клане мне теперь места не будет!

– Ну, вот, рёва, здорово! Это у них не будет, а у нас будет. Только с условием.

– С каким ещё условием-та?

– Думаю, ты согласишься… Надо ненавидеть хассанов. Но не тех, которые детей растят и зерно сажают, а тех, которые девочек воруют и селения сжигают. И не только ненавидеть, а драться с ними. Крепко драться, жизни своей не жалеть!

– Как ты?

– Что, я?

– Ну-у! Как ты, один, в лагерь ночью!

– Так не днём же, днём всё видно! Эх ты, смешная!

– Я ненавижу хассанов. Всех! Ты не знаешь. Их дети мучат рабов не меньше, чем взрослые. Дерьмо в еду бросают, швыряются, чем попало, ночью поджечь могут, они же любопытные, дети-та, а родители им всё разрешают.

– И ты готова убить ребёнка?

– Убииить?!.. Не-еэ, убить я никого не готова…. Ой, прилетели! Можно я потрогаю?.. Он тёплый и светит. Красиво… Это волшебство, что ль?

– Не совсем. У нас этому учатся.

– Ну-у! Значит, вы — клан волшебников, что ль?

– Нет. Наверно можно сказать, что мы клан молодых воинов.

– Ну-у! Как же вы возьмёте себе девушку? Тем более, такую как я? Порченую.

– У нас много девушек. И некоторые из них — воины. Но не все, быть воином — не главное.

– А что главное?

– Главное — верить в победу, уметь драться за неё, любить товарищей, не жалеть себя.

– Ну-у! Мне подходит только последне, жалеть уже неча! А вот драться я не умею.

– Ты просто не поняла. Это не значит, махать кулаками. Ты нам можешь очень помочь, если захочешь. Ты была в стране наших врагов, знаешь их язык, обычаи, можешь обучать ребят всему этому. Но учти, на этой войне может быть очень трудно, и смертельно опасно.

– Ну-у! Напугал! А откудова ты меня вытащил, там не опасно?

– Ладно! Думай, короче. Готова? Полетели дальше.

– Жалко, темно стало. Сейчас архаику надо принести посудину, подсунуть под его задницу и ждать, пока он облегчится… И зад ему подмыть! И быть ласковой!… Сволочь!

– Поэтому ты — Фирка?

– Не только поэтому. Хассаны все клички дают так, чтоб каждый день тебя оскорблять. Ой, вижу! Новый факел! А как тебя зовут?

– Мроган.

– А жену твою?

– Канчен-Та. Ой, Канчен-Ка! Забыл!

– Ты смешной такой! И простой. Только я звание не разглядела…

– Только не смейся… Кларон.

– Че-го?!!! Ты — вельможа? Кларон! Ничё себе! Никогда не мечтала летать с клароном! Так, значит, это твой клан? То есть, Ваш?

– Наш, наш! Я же тебе и говорю. Это наш клан! Только обращаться надо просто, не вздумай передо мной на колени бухаться, и на "Вы" выражаться!

– А как же мне обращаться?

– Очень просто: "Мроган, брат мой".

– Ну-у! Как у монахов?

– Значит, так.

– И чё надо сделать, чтоб меня взяли?

– Восьмушку поживёшь в карантине. Не бойся, там никакой заразы нет, мы просто так называем жильё для новичков. Посмотришь на нас, а мы на тебя. А потом дашь клятву. И всё! Живи! Захочешь — учись быть воином. Нет — учись лечить, шить, готовить, стирать, работы полно всякой, только шевелись!

– Ну-у! А домой можно будет сходить?

– А где твой дом?

– Ну-у! В Иллирии, около Бари-Кона.

– Далеко тебя занесло. Я в тех краях пока не был, только в Та-Бен ходил по делам.

– Ну-у! Так это же рядом совсем!

– Я знаю. Короче, ты свободна. Делай, что хочешь. Только проводить тебя мы пока не сможем, сама пойдёшь. А ярлык дадим.

– Будет бой?

– Ты слышала? Всё поняла? Да, к сожалению будет.

– А я смогу помочь? Ну хоть чем-нибудь?

– Я же сказал, очень даже можешь!

– Тогда домой надо весной идти, правда?