— Все в руках Госпожи, — торжественно произнес он. — Да будет Ее воля.

— Я молил Ее о прощении, — ответил Хаттим и сжал камень в ладонях.

Голубой свет вновь разлился вокруг талисмана, хотя и не столь яркий, как прежде. Какой-то миг Кедрин видел блаженную улыбку на лице Хаттима, а потом призрак исчез в тающем сиянии.

— Ты слишком добр, — заметил Тепшен.

Кедрин пожал плечами, но по его губам скользнула улыбка.

— Все во власти Госпожи. Я просил Ее благословения — и должен отказать несчастному созданию, желающему получить через меня Ее милость?

Кьо повел плечами, показывая, что не видит смысла продолжать спор.

— Зато теперь мы хотя бы знаем, что пещера находится рядом с неким средоточием огня.

— Сначала надо пройти этот туман, — напомнил Браннок. — А он, похоже, собрался нам навстречу!

Все трое разом обернулись. Грозная клубящаяся стена и впрямь приближалась. Тени, мелькающие во мгле, приобрели более ясные очертания и теперь напоминали человеческие фигуры. Неумолчные стенания по-прежнему висели над озером, но теперь к ним примешивался глухой ропот, нарастающий в тумане. Казалось, свора гигантских псов пробудилась и недовольно ворчала.

— Другого пути нет, — вздохнул Кедрин. Ропот превратился в рычание, в нем слышалась неприкрытая угроза. Юноша чувствовал, что вот-вот уступит страху. — Встанем плотнее.

— Как будто ты девица, а я твой воздыхатель, — жеманно пропел Браннок, и его плечо тут же коснулось плеча Кедрина. Тепшен встал сзади, и Кедрин ощущал затылком его дыхание.

Меч Друла был слишком тяжел, чтобы нести его в руке. Пришлось водрузить клинок на плечо, а в правой руке Кедрин, как обычно, сжимал талисман. Плечом к плечу трое друзей решительно шагнули вперед.

Движение тумана прекратилось, но ропот все нарастал, в нем начали различаться отдельные голоса. Они походили на вой и вопли умирающих, но изредка в этой какофонии угадывались слова.

«…держите их…»

«…пусть остаются с нами…»

«…плоть… живая плоть…»

Туман дышал жаром, его волны казались осязаемым воплощением угрозы. Все трое почувствовали, как отвратительный страх пробуждается внутри.

Однако голубое сияние талисмана не позволяло туману прикоснуться к путешественникам. Они шли в сияющем коконе и только теснее прижимались друг к другу, ибо обитатели этих мест предстали их взорам. Безобразные лица с вытекшими глазами и рваными дырами ртов, в которых копошились черви, черепа в лохмотьях полуразложившейся плоти, обглоданные до костей руки… Все эти создания тянулись к путникам, то маня, то пытаясь схватить, но едва они касались лазурного кокона, раздавался щелчок, и призрачная рука отдергивалась. Одно из них, которое уже было невозможно назвать женщиной, завертелось перед ними, словно в непристойном танце. По прыгающим окровавленным грудям ползали личинки, длинный язык высовывался наружу, облизывая раздутые обрывки губ.

— Останьтесь со мной, — прошипела она. — Останьтесь и любите меня.

Сияние камня коснулось ее, она отступила и растворилась в тумане. Новые призраки появлялись перед ними, сменяя друг друга. Мужчины, покрытые безобразными ранами, женщины, размазывающие по лицу кровь и слезы, даже крошечные дети — жуткая толпа, источавшая ненависть ко всему, что не разделяло их безнадежного отчаяния.

Подняв талисман так высоко, что цепочка чудом оставалась на шее, Кедрин шел вперед, глухой к мольбам, угрозам и лести, думая лишь о том, что Тепшен и Браннок рядом. Талисман был единственным, на что он мог полагаться. Сколько продолжался этот путь? Шли они по прямой или по кругу, чтобы снова вернуться к озеру? В тумане было невозможно что-либо разобрать, лишь галька хрустела под ногами. Порой юноше казалось, что они заплутали в этой кошмарной полумгле. Внезапно он заметил, что галька начинает перемежаться с крупными валунами, а воздух становится прохладным. От воплей призраков в голове стоял звон, и он не сразу понял, что голоса уже стихают позади. Туман редел, впереди замерцал тусклый свет. Кедрин и его спутники ускорили шаг.

Вскоре свечение усилилось, а талисман, словно в ответ на это, начал понемногу угасать. Трое друзей вышли из тумана. Ясный свет ударил в глаза, заставляя моргать и щуриться с непривычки. Тонкие дымные щупальца еще тянулись им вслед, словно пытаясь утащить обратно, но ни один не остановился и не оглянулся. Клубящаяся пелена в последний раз дрогнула, словно от недовольства, и откатилась назад.

То, что предстало их взглядам, породило всплеск смятения. Ибо это была жуткая и одновременно до удивления знакомая, словно искаженная ночным кошмаром, картина.

Над их головами раскинулось пунцовое небо, в нем горел ядовито-зеленый диск в несколько раз крупнее солнца. Вдоль горизонта величаво проплывали пурпурные облака. Камни, по которым они ступали, казались окрашенными желчью.

Судя по всему, путешественники вышли к подножью горного хребта. Рыжие пики, похожие на челюсть допотопного гиганта, царапали небо, подножье окутывал туман. С края каменистого плато их взглядам открывалась долина, покрытая медной щетиной густой травы. Тут и там стояли деревья, усеянные синеватыми листьями, их белесые стволы напоминали тела прокаженных. Карминная река казалась кровоточащим разрезом в живой плоти. Вдали можно было различить группы каких-то долгоногих тварей. Но хуже всего было то, что зеленое солнце не заставляло отбрасывать тень.

Вначале Кедрину показалось, что с плато нет спуска. Оно отвесно обрывалось у их ног, словно кто-то расколол глыбу желтого стекла. Тщательно осмотревшись, друзья наконец обнаружили у самого края узкие ступени, выглядевшие очень скользкими. Двигаться пришлось гуськом. Поначалу лестница шла внутри скалы. Спускаясь, они могли видеть, как каменные стены все выше уходят в небо. Впрочем, предпочтительнее было смотреть под ноги: ширины скользких выступов едва хватало на то, чтобы поставить ступню. Внезапно расселина кончилась, справа зиял обрыв. Сама по себе высота не вызывала паники, но здешняя поросль выглядела слишком похожей на медную щетку, чтобы отбить всякое желание на нее приземляться.