Но эти последние 4/3 арш. холста могут быть потреблены только как доход. Следовательно, то, что в конце концов выступает в пряже и в машине как постоянный капитал и чем прядильщик и машиностроитель возмещают лен, железо, уголь и т. д. (мы отвлекаемся от той части железа, угля и т. д., которую машиностроитель возмещает машинами), может представлять лишь ту часть льна, железа, угля, которая образует доход производителей льна, железа, угля и за которую, стало быть, не приходится возмещать постоянный капитал; другими словами, то, что в пряже и в машине выступает как постоянный капитал, должно принадлежать к той части продукта производителей льна, железа, угля и т. д., которая не содержит, как мы показали выше, ни одной доли постоянного капитала. Но свой доход, представленный в железе, угле, льне и т. д., производители железа, угля и т. д. потребляют в виде холста или других предметов потребления, так как их собственные продукты как таковые совершенно не входят или же входят лишь в незначительной части в их индивидуальное потребление. Таким образом, часть железа, льна и т. д. может обмениваться на продукт, входящий только в индивидуальное потребление, — на холст — и в обмен на этот продукт возмещать прядильщику полностью, а машиностроителю частично их постоянный капитал, в то время как прядильщик и машиностроитель, в свою очередь, потребляют холст, отдавая в обмен на него ту часть своей пряжи и своих машин, в которой представлен их доход, и тем самым возмещают постоянный капитал ткача.

Итак, в действительности весь холст сводится к прибыли и заработной плате ткача, прядильщика, машиностроителя, льновода, производителя угля и железа; в то же время они возмещают фабриканту холста и прядильщику весь их постоянный капитал. Расчет не свелся бы без остатка, если бы последние производители сырья должны были возмещать свой собственный постоянный капитал путем обмена на холст, так как это предмет индивидуального потребления, который ни в какую сферу производства не входит в качестве средства производства, в качестве [356] части постоянного капитала. Расчет сводится без остатка потому, что холст, купленный льноводом, углепромышленником, железоделателем, машиностроителем и т. д. в обмен на их продукт, возмещает им лишь ту часть их продукта, которая для них составляет доход, а для их покупателей — постоянный капитал. Это возможно только потому, что ту часть их продуктов, которая не сводится к доходу и которая, следовательно, не может быть обменена на предметы потребления, они возмещают in natura, т. е. посредством обмена постоянного капитала на постоянный капитал.

В вышеприведенном примере может показаться странным предположение, что производительность труда в данной отрасли производства осталась неизменной и что тем не менее она понизилась, если производительность применяемого в этой отрасли производства живого труда выражать в его собственном продукте. Но дело объясняется очень просто.

Предположим, что продукт труда прядильщика составляет 5 фунтов пряжи. Допустим, что для его производства прядильщику нужно только 5 фунтов хлопка (значит, совсем нет отбросов); пусть фунт пряжи стоит один шиллинг (мы отвлекаемся от машинного оборудования, т. е. предполагаем, что его стоимость не понизилась и не повысилась; следовательно, для рассматриваемого случая оно равно нулю). Фунт хлопка стоит 8 пенсов. Из 5 шилл., выражающих стоимость 5 фунтов пряжи, 40 пенсов (5 х 8 пенсов), или 3 шилл. 4 пенса, приходятся на хлопок, а 5 х 4 пенсов, т. е. 20 пенсов, или 1 шилл. 8 пенсов, — на вновь присоединенный труд. Из всего продукта 31/3 фунта пряжи (стоимостью в 3 шилл. 4 пенса) приходятся, следовательно, на долю постоянного капитала, a 12/3 фунта пряжи — на долю труда. Стало быть, 2/3 от 5 фунтов пряжи возмещают постоянный капитал, а 1/3 от 5 фунтов пряжи, или 12/3 фунта, составляет ту часть продукта, которая оплачивает труд.

Допустим теперь, что цена фунта хлопка поднялась на 50 %, с 8 пенсов до 12 пенсов, т. е. до одного шиллинга. Тогда 5 фунтов пряжи стоят: 5 шилл. за 5 фунтов хлопка и 1 шилл. 8 пенсов за присоединенный труд, количество которого, а потому и стоимость, выраженная в деньгах, остаются прежними. Таким образом, 5 фунтов пряжи стоят теперь 5 шилл. + 1 шилл. 8 пенсов = 6 шилл. 8 пенсам. Из этих 6 шилл. 8 пенсов на сырье теперь приходятся 5 шилл., а на труд — 1 шилл. 8 пенсов.

6 шилл. 8 пенсов = 80 пенсам, из которых 60 пенсов приходятся на сырье, а 20 пенсов — на труд. Труд составляет теперь только 20 пенсов в общей стоимости 5 фунтов пряжи (80 пенсов), или 1/4, т. е. 25%; прежде — 331/3 %. С другой стороны, сырье составляет 60 пенсов, т. е. 3/4, или 75 %, а раньше оно составляло только 662/3 %. Так как 5 фунтов пряжи стоят теперь 80 пенсов, то 1 фунт стоит 80/5, т. е. 16 пенсов. Из 5 фунтов пряжи на 20 пенсов, выражающих стоимость, созданную [вновь присоединенным] трудом, приходится, таким образом, 11/4 фунта пряжи; остальные 33/4 фунта пряжи приходятся на сырье. Раньше на [вновь присоединенный] труд (прибыль и заработную плату) приходилось 12/3 фунта, а на постоянный капитал — 31/3 фунта. Оцениваемый в его собственном продукте, труд стал, следовательно, менее производительным, хотя производительность его не изменилась, а вздорожало только сырье. Труд сохранил свою прежнюю производительность, так как тот же самый труд в течение того же времени превращает 5 фунтов хлопка в 5 фунтов пряжи и так как подлинным продуктом этого труда (по потребительной стоимости) является лишь приданная хлопку форма пряжи. 5 фунтов хлопка, как и прежде, приобрели форму пряжи в результате того же самого труда. Однако действительный продукт состоит не только из этой формы пряжи, но также и из хлопкового волокна — из того вещества, которому придана эта форма, а стоимость этого вещества составляет теперь по отношению к труду, придающему эту форму, большую, чем прежде, часть совокупного продукта. Поэтому то же самое количество труда прядильщика оплачивается теперь меньшим количеством пряжи, иными словами — уменьшается доля продукта, возмещающая этот труд.

Вот как обстоит дело с этим вопросом.

Итак, во-первых, неверным является утверждение Гарнье, что весь капитал в конечном счете всегда возмещается доходом потребителя; ибо часть капитала может быть возмещена только капиталом, а не доходом. Во-вторых, это и само по себе нелепо, так как сам доход, поскольку он не является заработной платой (или же заработной платой, выплачиваемой из заработной платы, т. е. производным от нее доходом), представляет собой прибыль на капитал (или доход, производный от прибыли на капитал). Наконец, нелепо утверждение Гарнье{30}, что та часть капитала, которая не обращается (в том смысле, что она не возмещается доходом потребителя), «не приносила бы прибыли своему владельцу». Эта часть — при неизменных условиях производства — на самом деле не приносит прибыли (точнее — прибавочной стоимости). Но без этой части капитал вообще не мог бы производить свою прибыль.

[357] «Из этого различия можно вывести лишь то заключение, что для найма производительных работников нужен не-только доход того, кто пользуется их трудом, но еще и капитал, приносящий прибыль посредникам, тогда как для найма непроизводительных работников в большинстве случаев достаточно дохода лица, оплачивающего их» (цит. соч., стр. 175).

Уже одна эта фраза представляет собой такое сплетение бессмыслицы, что из нее ясно: Гарнье, переводчик А. Смита, по сути дела ничего не понял у А. Смита и даже не имеет никакого представления о самом существенном в «Богатстве народов», а именно, о взгляде на капиталистический способ производства как на самый производительный (каким он безусловно и является в сравнении с предшествующими формами).

Прежде всего, в высшей степени глупо, когда против Смита, признающего непроизводительным тот труд, который оплачивается непосредственно доходом, выдвигается то возражение, что «для найма непроизводительных работников в большинстве случаев достаточно дохода лица, оплачивающего их». А затем — антитеза: «для найма производительных работников нужен не только доход того, кто пользуется их трудом, но еще и капитал, приносящий прибыль посредникам»! (Сколь производителен в таком случае у господина Гарнье земледельческий труд, для которого, помимо дохода потребителей продукта земли, нужен еще и капитал, приносящий не только прибыль посредникам, но и земельную ренту земельному собственнику!)

Неверно, что «для найма производительных работников» нужен, во-первых, капитал, применяющий их, и, во-вторых, доход, потребляющий их труд; для этого нужен только капитал, который создает доход, потребляющий плоды их труда. Если я в качестве портного-капиталиста затрачиваю 100 ф. ст. на заработную плату, то эти 100 ф. ст. приносят мне, скажем, 120 ф. ст. Они создают мне доход в 20 ф. ст., на который я при желании могу теперь потребить также и труд портного, придающий материалу форму «сюртука». Если же я, напротив, приобретаю на 20 ф. ст. разной одежды, чтобы носить ее, то совершенно очевидно, что не эта одежда создала для меня затраченные на ее покупку 20 ф. ст. И то же самое было бы, если бы я позвал к себе портного на дом и велел ему сшить мне одежду за 20 ф. ст. В первом случае я получил на 20 ф. ст. больше, чем имел до того, а во втором случае у меня после сделки — на 20 ф. ст. меньше, чем было до нее. Кроме того, я скоро заметил бы, что портной, которого я оплачиваю прямо из своего дохода, к тому же изготовляет сюртук не по такой дешевой цене, какую я уплатил бы при покупке сюртука у «посредника».