М. Вертгеймер: Кто не переживал того, что называется словом “понял”, когда вдруг устанавливается математическая или физическая связь?! Обращаются к книгам по психологии, к учебникам педагогики. Что же они говорят об этом?! Пугает бледность, сухость, отдаленность от жизни, полная несущественность всего, о чем говорится. Здесь мы прочтем об образовании понятий, абстракций, о понятии классов, о причинах, силлогизмах, еще кое-что об ассоциациях, затем появляются такие высокие слова, как творческое воображение, интуиция, талант и т.п., — слова, которые заставляют думать, но которые, если понимать их строго, … оказываются лишь голыми названиями проблем без действительного их решения, без проникновения вглубь… Как только проника-

Диалог 8. Равно ли целое сумме своих частей?

ешь глубже, эти термины в конкретной работе оказываются чаще всего несостоятельными [1, с. 84].

А.: Несостоятельность старой психологии подчеркивали, как ты помнишь, и бихевиористы, и психоаналитики. Первые в корне, как казалось тогда, изменили понимание предмета психологии, оставив, правда, старое понимание сознания, утверждая, что это не тот предмет, который следует изучать научно, то есть объективно. Психоанализ был против отождествления в “академической” психологии сознания и психики. Вертгеймер и другие исследователи, которых причисляют к направлению “целостная психология”, стали критиковать еще один методологический постулат старой психологии: принцип элементаризма. Согласно этому постулату, сознание можно было разложить на элементарные составляющие и установить связи между ними. Таким образом, сознание понималось, как говорят современные исследователи, как “суммативная система”: целое (сознание) отождествлялось с суммой входящих в него частей (ощущений, представлений). С: Но ведь уже тогда были протесты против столь механистичных схем? Помнится, еще Милль-младший говорил о “ментальной химии”, то есть о том, что свойства целого не равны сумме свойств входящих в это целое частей.

А.: Верно. Идеи целостности сознания появляются у отдельных мыслителей уже начиная с середины XIX века. Ты привел в пример англичанина Джона Стюарта Милля. Но особенно часто высказывали эти идеи немецкие или немецкоязычные исследователи. Они связывались в их творчестве с идеями единства и активности сознания. Из известных тебе авторов это Франц Брентано и Вильгельм Вундт.

С: Как Вундт? Разве он не разделял суммативную концепцию сознания? А.: Вундт вообще очень противоречивый исследователь. Да, в целом он придерживался суммативной концепции сознания, мы об этом уже говорили. Однако в его работах — особенно в самых ранних и, наоборот, в самых поздних — можно найти противоречащие этому идеи. Один из законов сознания, сформулированный Вундтом, назывался законом “творческого синтеза”. Согласно этому закону, уже в простом восприятии, например, музыкального аккорда, отчетливо обнаруживается, что оно есть нечто большее, чем “простая сумма одиночных тонов” [2, с. 215]. Тем более эта

Постанорка проблемы целостности в австрийской школе 349

закономерность проявляется при действии так называемой апперцепции, то есть духовной активности со стороны субъекта, который может произвольно комбинировать те или иные элементы сознания, как это происходит, например, при создании произведений искусства и логическом мышлении. Таким образом, и Вундт рассматривал сознание в строгом смысле не как суммативную, а как “организованную” систему, как говорят современные исследователи-системники. Средством организации системы, ее, так сказать, “целостно-образующим” фактором у Вундта выступает эта самая апперцепция, которая, в общем-то, никак не объясняется. Благодаря ее действию входящие в состав целого элементы меняют свои свойства.

У всех исследователей, которых я перечислил, эти идеи целостности сознания или его отдельных содержаний не переросли еще в постановку собственно проблемы целостности, которая была поставлена и начала эмпирически разрабатываться в рамках так называемой Австрийской школы.

Постановка проблемы целостности в австрийской школе

А.: Сначала несколько слов об Австрийской школе, чтобы ты представлял, что это такое. Иногда ее называют Грац-ской, поскольку группа исследователей этой школы работала в Грацском университете в Австрии примерно с 80-х годов XIX века до 10-х годов XX века. Руководителем этой группы был философ и психолог Алексиус Мейнонг, создавший первую лабораторию экспериментальной психологии в Австрии в 1894 году. В философском и психологическом плане Австрийская школа развивала в основном идеи Франца Брен-тано, своего непосредственного учителя.

С: Очевидно, идеи активности сознания как единства духовных актов?

А.: Верно. Брентано действительно считал сознание изначально единым, то есть целостным.

Однако собственно проблему целостности поставил и начал решать в Австрийской школе

человек, который в своем решении как раз и не опирался на эти идеи активности и единства

сознания.

С: В чем, наконец, заключается эта проблема и кто этот человек?

Диалог 8. Равно ли целое сумме своих частей?

А.: Австрийский психолог Христиан фон Эренфельс. Да, он не столь известен в психологии, как, например, Зигмунд Фрейд, хотя, кстати сказать, тоже занимался среди прочего и сексуальными проблемами, например “сексуальной этикой”… С: Неужели? Ну-ка, ну-ка…

А.: Мы будем говорить только о постановке им проблемы целостности в психологии в работе “О гештальт-каче-ствах”, которая вышла в 1890 году и породила многочисленные дискуссии… В ней он привлек внимание исследователей к такому, казалось бы, незначительному факту, как восприятие мелодии… С: Ну и что здесь такого?

А.: Эренфельс обратил внимание на то, что восприятие мелодии, в известной степени, независимо от входящих в его состав ощущений звуков: при транспонировании в другую тональность звуки могут изменяться, а восприятие мелодии сохраняется. И тогда Эренфельс формулирует следующую проблему: откуда берется это новое “качество целостности”, или, как его называет Эренфельс, “гештальт-качество” (от немецкого слова “Gestalt”, которое обычно переводится как “форма” или “структура”)? С: И как же он сам ее решает?

А.: Очень просто и в духе все того же элементаризма: восприятие мелодии представляет

собой еще одно, новое, содержание сознания, которое “автоматически” появляется в

сознании, как только в нем возникнут составляющие мелодию звуки…

С: А разве не существует мелодических структур в самой реальности, то есть объективно?

А: Эренфельс считал, что в реальности существуют только звуки. Целостность психического

образа — это результат работы самого сознания, механизм которой Эренфельс не раскрыл.