Эвелин закрыла глаза. Синджон никак не мог быть этим офицером. Он бы никогда не обидел женщину.

— А потом приехал капитан Радерфорд. Я боялась худшего, но он спас меня, врага, от своего же соотечественника. Он оказался один против вышестоящего офицера и дюжины британских солдат. Он накрыл меня своим кителем. Офицер приказал застрелить капитана Радерфорда, и его действительно убили бы, если б не подоспел мой муж. Началась перестрелка, и из всех солдат уцелело лишь двое. Офицер сбежал, а солдата ранили. Капитан Радерфорд не позволил людям моего мужа убить этого солдата, хотя они и намеревались это сделать. Моя служанка скончалась, а я была в крови. В крови капитана Радерфорда.

Эвелин поднялась из ванны, закуталась в полотенце и вышла из-за ширмы. По щекам Мариэль Д’Аграман струились слезы.

— Уцелевшего солдата звали сержант Патрик О’Нил? — спросила Эвелин с отчаянно бьющимся сердцем.

— Да.

Эвелин вцепилась в полотенце.

— А офицера? — выдохнула она. — Как звали его?

Лицо Мариэль Д’Аграман исказилось ненавистью.

— Его звали Крейтон.

Как она могла так ошибаться относительно майора Крейтона? Он был так знаменит — герой, поймавший предателя, насильника и лжеца… Эвелин думала, что он совершил ошибку, арестовал не того человека, но ей даже в голову не могло прийти, что все вышеозначенные преступления — дело его рук.

Она вздрогнула, несмотря на яркое солнце, освещавшее розовый сад Мариэль Д’Аграман. Эвелин мерила шагами посыпанные гравием дорожки, раздумывая над тем, что услышала.

И эту информацию Синджон предпочел утаить. Он повторял, что невиновен, но не обвинял во всем Крейтона, любимого всеми героя.

Погибла дюжина солдат и ни в чем не повинная девушка. И если бы не Синджон…

Эвелин задрожала. Она вспомнила покрывавшие тело Синджона шрамы и его нежелание говорить об их происхождении.

Мариэль рассказала, что Крейтон пытался убить и сержанта О’Нила, но тому удалось добраться до лагеря французов, упасть в ноги к мужу Мариэль и попросить его о помощи для себя и капитана Радерфорда. Французский офицер ничем не мог помочь британскому солдату, но Мариэль настояла на том, чтобы сержант О’Нил поехал с ней во Францию. Она хотела сберечь единственного свидетеля преступления и поразмыслить о том, как можно помочь ее спасителю.

Эвелин зарыдала от отвращения. Она ведь танцевала с Крейтоном, доверяла ему.

Господи, она должна ему денег!

А еще ей следовало извиниться перед Синджоном.

— Как живописно — английская роза среди французских, — раздался знакомый голос, и Эвелин в ужасе отпрянула.

На дорожке позади нее стоял Филипп. Он сильно постарел. Его кожа отливала желтизной, словно он провел много времени взаперти. Только вот глаза остались прежними. Они горели высокомерием и холодной ненавистью.

Эвелин пятилась до тех пор, пока не уперлась ногами в скамью. Как он здесь оказался? Ведь он должен быть в Англии, арестован и приговорен к казни. Синджон обещал, что она никогда больше не увидит своего мужа-предателя.

Отчаяние разозлило ее.

— Но и змеи среди них тоже водятся! — с отвращением выпалила Эвелин.

Филипп злобно прищурился.

— Какой ты стала дерзкой, Эвелин. А ведь была такой мышкой. Иди сюда. Я так давно тебя не видел.

Однако Эвелин не двигалась с места.

— С тобой покончено, Филипп. Поди прочь.

В глазах Филиппа вспыхнула ярость, и Эвелин непроизвольно поморщилась. Подскочив к жене, Филипп схватил ее за волосы и приставил к груди пистолет. В нос Эвелин ударил отвратительный запах одеколона, и к ее горлу подступила тошнота.

— Мы уедем на арендованном тобой экипаже. И попробуй только пикнуть, женушка!

Последнее слово было произнесено таким тоном, что Эвелин почувствовала себя оскорбленной.

Сквозь тонкую ткань платья она ощущала холодное дуло пистолета. Ее тащил в экипаж Филипп, предатель, мучивший ее на протяжении четырех лет. Эвелин не могла говорить или кричать. Она лишь, спотыкаясь, следовала за ним. Эвелин молила Бога о том, чтобы на их пути никто не встретился — ведь тогда этому человеку грозит неминуемая смерть, и в то же время надеялась, что кто-нибудь их увидит и позовет на помощь Синджона.

Эвелин охватило разочарование, когда они завернули за угол дома никем не замеченные. Двор был пуст. Филипп втащил Эвелин на козлы, уселся рядом с ней и что есть силы хлестнул лошадей.

— Куда ты меня везешь? — спросила Эвелин.

Пистолет лежал на коленях Филиппа, и она уже подумала, что сможет схватить его, но выражение его глаз заставило ее замереть от ужаса.

— Ты графиня Эленуар, и пришло время начать себя вести как вышеозначенная особа.

Эвелин в отчаянии оглянулась на замок Д’Аграман, мысленно прощаясь с Синджоном и приготовившись к смерти.