— Так-то лучше. Можешь сопротивляться, если хочешь. Только это ничего не изменит. Ты помнишь, как это было у нас с тобой? Помнишь мои руки на своем теле? Сопротивляйся, Эвелин, я разрешаю.

Филипп рывком задрал подол платья и коленом развел в стороны ее ноги.

Эвелин охватила ярость. Теперь она знала, что такое любовь. Знала, как выглядят доброта и благородство. Она с силой ударила мужа в пах. Филипп заревел от боли, выругался, но не отпустил Эвелин. Она впилась в его лицо ногтями, но Филипп вывернул ей руку и заломил за спину. Боль оказалась настолько мучительной, что с губ Эвелин сорвался стон.

— Так-то лучше! — прошипел Филипп. — Продолжай стонать, Эвелин.

Он вновь вывернул ей руку, и все поплыло перед ее глазами. Когда Филипп попытался расстегнуть брюки, Эвелин вновь ударила его в пах. Только на этот раз сильнее. Она вложила в удар весь свой страх и отчаяние. Филипп упал на одно колено, и она побежала.

Синджон даже не дал коню остановиться и на полном ходу соскочил с него у входа в замок Эленуар. Экипаж стоял на подъездной аллее, и это лишний раз доказывало, что Эвелин здесь.

Синджон быстро взбежал по ступеням. Раздался женский крик, который тут же оборвался, и Синджон поспешил на звук, заглядывая в каждую разрушенную комнату на своем пути. Однако все они пустовали.

Внезапно из дверного проема справа от него появилась Эвелин. Она в ужасе бежала по коридору прямо на него.

— Эвелин! — с облегчением выдохнул Синджон и поймал любимую в свои объятия.

Ответ Эвелин потонул в грохоте выстрела. Синджон почувствовал, как пуля вошла в его тело, увидел, как расширились от испуга глаза Эвелин. Дыхание с шумом покинуло его легкие, и он рухнул на землю. Позади Эвелин стоял Филипп, сжимая в руке пистолет. Острая боль жгла подобно горячему испанскому солнцу. Филипп потащил Эвелин прочь от него.

— Синджон! — закричала женщина и протянула к нему руку, однако Филипп с силой ударил по ней рукояткой пистолета.

— Реншо! — Голос Синджона эхом пронесся по пустым комнатам замка и вернулся обратно. — У меня есть то, что тебе нужно. — Синджон вытащил из-за пазухи знамя, не обращая внимания на боль. — Меняю знамя на Эвелин.

Филипп ошеломленно смотрел на знамя, не выпуская руки Эвелин из своей. Ее губы кровоточили, лицо было покрыто кровоподтеками, а глаза напоминали наполненные ужасом озера. Синджон ободряюще улыбнулся, но Эвелин зарыдала, не веря, что он спасет ее и на этот раз. Реншо выхватил знамя из онемевших пальцев Синджона и отошел назад.

— Какая удача, — протянул он. — Я заполучу и то, и другое.

Филипп навел на Синджона второй пистолет.

— Нет! — закричала Эвелин, повиснув на муже.

Раздался треск, и пуля ударилась о стену рядом с головой Синджона. Брызнувшие во все стороны осколки кирпича оцарапали ему лицо.

— Французы уже идут сюда, Реншо.

Синджон удивился собственному спокойствию и тому, что говорил почти без усилий. Он не был уверен, что Филипп его слышит. Эвелин охнула то ли от боли, то ли от испуга, когда муж потащил ее прочь. Синджон изо всех сил боролся с подступающей со всех сторон темнотой. Комната закружилась и поплыла перед глазами. Он сунул руку под куртку и нащупал теплое влажное пятно. Кровь. Синджон не знал, насколько серьезна рана. В Испании ранения в грудь зачастую влекли за собой смерть. Но Синджон не мог пока умереть.

Потому что был нужен Эвелин.

Филипп потащил жену по крутой винтовой лестнице вверх, и Эвелин показалось, что он не знает, куда идет. Ступени внезапно закончились, и Эвелин, споткнувшись, упала на залитый солнцем пол древней башни.

За осыпавшимися зубцами виднелись утопавшие в зелени поля и леса. Филипп подтолкнул жену к самому краю, и она едва не упала вниз.

— Все, что ты видишь, женушка, — принадлежащая мне земля. Мое королевство. Ты могла бы жить здесь как королева.

Но Эвелин лишь видела под собой отвесно уходящую вниз стену башни. Она закрыла глаза, почувствовав головокружение, и ждала последнего толчка, после которого рухнет на землю. Синджон ранен и, возможно, доживает последние минуты. Эвелин так много хотела ему сказать. Она твердила эти слова, как молитву, и смотрела на горизонт.

Внезапно ее внимание привлекло какое-то движение, облачко пыли за спинами отряда всадников.

— Французы! — прохрипела она.

Эвелин всем сердцем желала, чтобы Синджон продержался до их прихода, чтобы кто-то успел его спасти.

Филипп отпустил руку жены и принялся перезаряжать пистолеты. Он даже не смотрел в сторону приближавшихся солдат.

— Это не важно. У меня есть знамя.

— Боюсь, ты меня неверно понял там, внизу, Реншо. Можешь забрать знамя, а Эвелин пойдет со мной.

Эвелин обернулась. Синджон стоял, облокотившись о дверной косяк. Он был бледен, на лбу выступила испарина, а из рукава капала на сухой пол кровь. И все же он сжимал в руке саблю и гневно взирал на Филиппа, словно один из ангелов мщения, вышитых на знамени. У Эвелин перехватило дыхание от страха за этого мужчину и любви к нему.