Я опустилась на кровать и сдавила голову руками. Похоже, я влипла. Дама имеет склонность к эффектным сценам и караулит меня, чтобы устроить еще одну выходку? Может быть, она несостоявшаяся актриса или просто первостатейная стерва? Скорее всего, второе. Но что делать мне? И как долго я могу просидеть здесь? Я подошла к окну и выглянула еще раз. Она по-прежнему сидела в машине…

В течение следующих двух часов я подходила к окну и неизменно видела всю ту же картину. Похоже, она была упряма… и думала сидеть там до моего появления. Наконец, я решила выйти во двор. Мне было уже все равно: наступило то состояние, которое моя мать обычно называла «море по колено». Если она собирается устраивать сцены – ну и пусть. Если же дамочка примется распускать руки, то я тоже ей накостыляю. Я вспомнила, как мать обычно говорила мне: «Тебя, Настена, лучше не трогать. Ты терпишь до последнего, а потом идешь вразнос…» И всплыло одно воспоминание из моего далекого детства. На меня напали двое ребят-хулиганов из нашего класса, они преследовали меня до самого двора, пока я, прижатая к забору, ощущая острыми лопатками шершавые доски, не ринулась с боевым кличем вперед. Опешившие от моего напора пацаны подались назад, а я в этот момент поняла, что нападение – лучшая защита против несправедливости и лучший выход, если тебя приперли к стене и у тебя не остается свободы для маневра.

Я спустилась по ступенькам вниз и рванула дверь на себя. Решительными быстрыми шагами я шла по двору и уже поравнялась с машиной, где сидела эта стерва, когда что-то насторожило меня. Это была та самая интуиция, которой я иногда даже побаивалась. Брюнетка сидела, свесив голову, как бы дремала. Я подошла ближе и остановилась как вкопанная. Изо рта ее вытекала тоненькая струйка крови. Я чуть было не заорала, но вовремя зажала рот рукой.

Она была мертва. В панике я повернулась и бросилась бежать, в дверях чуть не сбив с ног бармена, который буркнул что-то нелицеприятное в мой адрес. Но я уже его не слышала, я бежала, не помня себя, однако вдруг остановилась на месте.

Справа я увидела машину Николая. В ней никого не было. Не зная почему, я обернулась, словно он мог стоять сзади, и нахмурилась.

Значит, он не уехал отсюда, а просто покинул меня, ничего не объяснив.

Но это можно понять: истерики дамочки, которой изменил муж, ему надоели, и он решил сделать ноги…

Но почему он до сих пор здесь? И где находится?

В одном из номеров?

И почему он остался…

Устал и не захотел ехать ночью?

Или…

Я ничего не успела додумать, сзади раздался какой-то шум, и я сломя голову рванула вперед. Мне было страшно…

Через полчаса я уже сидела в машине, которую поймала на шоссе, и ехала в сторону Москвы. Меня подвозил мужчина лет сорока с хвостиком, с толстыми губами и в низко надвинутой на лоб кепке. Работало радио, где шли сводки новостей. Пошла криминальная хроника, и я вцепилась крепче в подлокотники, стараясь ничего не упустить… Потом, посмотрев на часы, я подумала, что это убийство еще не могло попасть в криминальную хронику. Это случится чуть позже. Составят фоторобот предполагаемого убийцы, разошлют по отделениям полиции. И здесь одна мысль заставила меня буквально вжаться в сиденье.

Главная подозреваемая – это я!

И это сможет подтвердить бармен.

Он слышал, как мы ссорились. Был еще один посетитель в то время в кафе. Мы с брюнеткой были у барной стойки и шумно ссорились, потом началась наша потасовка, которая не могла не привлечь его внимания. Стало быть, по крайней мере, двое свидетелей уже могут подтвердить факт нашей ссоры, бармен и посетитель. А через какое-то время женщину, с которой я ссорилась, нашли мертвой. Две женщины не поделили одного мужчину. Классическая ситуация, которая привела к убийству.

Я поднесла ладони к вискам и потерла их. Что мне делать? Ехать в Москву и обо всем рассказать Александру? И почему эта женщина называла его Андреем? Он представился ей другим именем?

Однако после того, как я видела секс-игры в коттедже, общаться с ним я не могла. Наверное, я была еще очень наивной и глупой, потому что существовало распространенное мнение, что мужчину надо простить, он, дескать, не виноват, а поддался минутному порыву. И вообще мужчина – существо полигамное. В отличие от женщины-квочки, которая должна сидеть дома и вить свое гнездо.

Но я не могла так поступить. Наверное, во мне взыграла гордость, с которой я не могла ничего поделать. Упрямство и гордость. В Москву я ехать не могла, а куда мне деваться?.. Мысль пришла в голову неожиданно. Я могу поехать в районный центр, к которому относилось придорожное кафе, где и совершилось убийство, и прослушать там сводку новостей по местному телевидению или, на худой конец, почитать местные газеты. Как я помнила по своей малой родине, все происшествия моментально попадали в эпицентр местных новостей и становились предметом обсуждения. Пусть и ненадолго.

Я попыталась вспомнить, сколько у меня имелось в наличии денег.

В кошельке – где-то около пяти тысяч. На карточке – сорок пять. Итого – пятьдесят. На какое-то время это хватит… По крайней мере, сейчас.

А что будет потом – мне загадывать не хотелось, к тому же, учитывая сложившиеся обстоятельства, это было просто глупо. Я сказала шоферу, что мы поворачиваем назад, он ничего не сказал, и, развернув машину, мы поехали в город Т*.

Гостиницу я выбрала на отшибе, номер был последним по коридору, первым делом я включила местный телеканал и легла, не раздеваясь, на кровать, покрытую потертым коричневым пледом.