– Давайте.

Через пару минуту я уже отходила от стола справок, сжимая заветную бумажку в руках.

До улицы, которая находилась на окраине Питера, я ехала на метро, потом тряслась на трамвае и, когда вышла, оказалась в окружении мрачных домов, явно требовавших капитального ремонта.

Лола, богиня музыки и сподвижница маэстро Георгиева, вряд ли могла обитать в этих непрезентабельных халупах, но возможно, здесь вкралась какая-то ошибка, и в Питере существуют две Лолы Подберезкины.

Я сглотнула и принялась искать глазами номер дома.

Он стоял крайним и выходил окнами на залив.

…Дверь мне открыли не скоро, шаги раздались где-то на пятой минуте настойчивого звонка в дверь. Но передо мной стояла не Лола, а рыжий парень с сонными глазами. Он был одет в безразмерную футболку с кучерявым Майклом Джексоном и белые хлопчатобумажные брюки свободного покроя. И он был босиком.

– Вы к кому?

– К Лоле. Подберезкиной Лоле Арсеновне, – уточнила я.

Он икнул, потом извинился:

– Она сейчас встанет. Вы точно к ней?

– Да.

– Может, лучше зайдете часика через два?

Я не могла объяснить, что у меня нет «никаких двух часиков», и вообще время сжимается вокруг меня мертвой петлей. Мне некуда идти и я…

К счастью, я не успела проговорить про себя эту тираду, как откуда-то из глубины квартиры раздался протяжный Лолин голос:

– Анджей! Это кто?

Парень с экзотическим именем Анджей посмотрел на меня. А я – на него.

– Не знаю, – честно сказал он.

– Ты уморишь меня когда-нибудь. Плохо проспался?

– Можно? – Робко напомнила я о себе и обогнула стоявшего передо мной молодого человека.

– Лола, это я.

– А кто «я»?

– Настя Вострецова. Из села Косые Кручи.

– А есть такое? – завороженно смотрел на меня рыжий парень.

– Есть, – кивнула я.

– О, черт! – раздалось энергичное ругательство Лолы. И вскоре она вывалилась в длинный, как кишка, коридор, всклокоченная, застегивая на ходу белый прозрачный халатик, именуемый «пеньюар». – Настюха! Каким судьбами-то? И как ты меня нашла?

– Это было не трудно. В столе справок. Твой телефон не отвечал, я получила твой адрес и нагрянула сюда. Извини, что без предупреждения.

– Он отключен за неуплату, – махнула Лола рукой. – Вот счастье-то! Проходи на кухню, не стесняйся. Все свои. Это Анджей, – ткнула она пальцем в парня. – Свойский парень.

– Мы уже познакомились.

Парень кивнул, по-прежнему не сводя с меня глаз. Кухня была заставлена мебелью и напоминала склад вещей. Посередине кухни стояла корзина для мусорного белья, а на окне пламенела герань.

Стол был завален немытыми чашками, которые Лола быстро переставила в раковину, где уже высилась горка грязной посуды.

– Анджей! Найди для Настюхи хоть одну приличную чашку в этом доме.

Анджей поставил передо мной белую с коричневыми разводами чашку, которая была решительно забракована Лолой.

– Вымой сначала, – бросила она ему. – Возьми из гарнитура бело-красную…

Мне заварили крепкий, как деготь, кофе, от которого моментально запершило в горле. Откашлявшись, я спросила Лолу:

– Ты бросила маэстро Георгиева?

На лице Лолы отразилось глубочайшее недоумение, а потом она расхохоталась, обнажив безупречно-белые крепкие зубы.

– А, ты об этом! Настеша! Это была сказка для мамы. Ее утешительный приз в вечной гонке под названием «воспитать хорошую девочку и дать ей образование». Я приехала сюда с намерением поступить в училище и сделать музыкальную карьеру. В училище я не поступила, жить было негде, жрать не на что.

Она перевела дух.

– Анджей, сигарету!

Анджей вырос как Старик Хоттабыч из запечатанного кувшина.

Лола закурила тонкую сигарету; предусмотрительный Анджей сразу подвинул ей пепельницу.

– Девочка, – проникновенно начала Лола с неслыханными мне доселе армянскими интонациями пожилой, умудренной жизнью женщины. – Девочка моя, ты еще не знаешь, что такое Большой Город. Сколько в нем ловушек и соблазнов. – Лола неожиданно замолчала. Сбоку я видела, как Анджей продолжает пожирать меня глазами. Еще немного, и его испепеляющий взгляд сделает ожог на моей правой щеке.