Торвальд, гном-инженер, парил в середине башни, держа в левой руке свиток с новыми чертежами; а правой, словно дирижер, отдавал приказы своим летающим слугам.

— Как движется работа? — спросил я.

— Медленно, потому что мешают! — отрезал гном.

Он смерил девушку взглядом.

— А вы, барышня, нашли бы себе наряд поприличнее.

— Мы ищем убийцу боярина Боррояра, — сказал я. — Вы были там в тот вечер, не так ли?

— Нечего мне рассказывать, — отозвался Торвальд. — Обо всем, что тогда случилось, я уже составил отчет и передал Руфусу; вы же с ним дружите, у него и возьмите.

— Мне бы хотелось услышать это от вас, — пояснил я.

Гном посмотрел на меня, как на огромную личинку вши, которая пришла к нему свататься.

— А я хочу красавицу-тентаклу с двенадцатью щупальцами, — хмуро ответил он. — А вместо этого — видите? Я работаю. Делаю свое дело и не мешаю другим.

Торвальд не спеша направился вверх, словно по невидимой лестнице.

Девушка хмыкнула.

Размяла пальцы.

— Что это ты задумала? — спросил я.

— Гномий футбол — это ужасно весело. Если пнуть его здесь, этот коротышка еще минуты четыре будет летать, отскакивая от стен. А как верещат они при этом — просто умора.

Девушка взглянула на Торвальда.

— Надеюсь, он не поумнеет с первого раза и можно будет попинать его снова.

— Нет, — сказал я. — Мы так поступать не будем.

Я догнал гнома.

— Это Огнард просил меня найти убийцу, — сказал я. — Мне казалось, вы с ним друзья; отчего же не хотите помочь?

Торвальд вздохнул и оторвался от чертежа.

— Огнард человек честный, даже, наверное, слишком. Вот и кажется ему, что все вокруг тоже честные. А я гном и поэтому никому не верю.

— Справедливо, — согласился я.

Девушка развела руками.

Я только покачал головой.

— Что будет, если убийцу не найдут? — спросил я.

— Не могу знать, — отозвался гном. — Да и не мое это дело.

Торвальд взмахнул рукой, и три голема проплыли мимо меня, таща мраморную балку.

— Виновным выставят Аскольда, — сказал я. — Он комендант, не смог уберечь боярина, да и убийцу вовремя не нашел. Его отправят в столицу и четвертуют, а может, сошлют на Борожьи Рудники.

— На Рудниках всегда нужны рабочие руки, — ответил гном.

Крыть это было нечем.

— Вы не очень-то людей любите, — сказал я. — Жаль, ненависть чиста и красива, только если ненавидишь своих собратьев. Но, думаю, вам нравится город, вы же его построили.

Торвальд поднял на меня глаза.

— Это вы о чем?

— Когда Аскольда казнят, вместо него пришлют кого-то другого. Новый комендант вам вряд ли сильно понравится.

— Ах это…

Гном презрительно хмыкнул.

— Думаете, с Аскольдом так уж приятно? Да с ним говорить — все равно что морских ежей глотать через задницу. И ничего, справляюсь. С другим мы тоже притремся.

— А это зря.

Я закрыл глаза, представил, что подо мной удобное кресло, и опустился в него.

— Аскольд, наверное, не сахар. Вам, конечно, видней, я с ним еще не виделся. Но под его началом город вырос в десятки раз… И, насколько я знаю, в вашу работу он никогда не вмешивается.

Гном уже смотрел на меня в упор.

Руки-големы перестали двигаться и застыли, разрубая воздух пропеллерами.

— Ну и что с того? — спросил Торвальд.

— Когда сюда прислали Аскольда, — пояснил я, — здесь еще не было ничего. Только глухая степь, кровавые орки да монстры из Снежных Пустошей. Мало кто согласился бы сюда ехать. Но сейчас…

Я обвел башню рукой.

— Это синекура. Огромный, процветающий город с шахтами, полными адамантия. Вы три года прослужили в столице, в главном Архитектории. Думаю, успели узнать бояр.

Не спеша я поднялся.

— После казни Аскольда в столице будут драть глотки, чтобы занять такое тепленькое местечко. Думаете, для нового коменданта город будет значить хоть что-нибудь? Он поспешит нахапать побольше и вернуться в столицу. А проще всего воровать на строительстве городских укреплений.

Торвальд посмотрел на меня едва ли не с болью.

Потом перевел глаза на застывших големов.

— Ладно, — негромко произнес он, — есть кое-что, не попавшее в мой отчет. Не потому что я скрываю что-то от стражников…

Торвальд махнул рукой, и големы вновь деловито засновали по башне.

— Было это третьего дня. Как раз перед убийством боярина. Я осматривал крепостную стену, делаю это раз или два в неделю. Тогда-то я и услышал, что…