Следующим на глаза мне попался Гермес, которого я тут же вытащил пред ясные очи Мишани.

– Это наш быстроногий факс, - сообщил громко, благожелательно поглядывая на скромно потупившегося Гермеса.

– Странно он выглядит, как для факса, - пробормотал Мишаня, подозрительно приглядываясь к молодому человеку.
– Средство связи?
– приподнял бровь.
– Он что телепат?

Я видел, как смутился Гермес - больно уж слово непонятное - "телепат". Прозвучало, вроде, как "ущербный". Другое дело - теле - фон, теле - визор. А то - телепат. Лучше уж телемат, а объясни ему, что это люди, слышащие мысли других, так вообще б испугался. Вон у нас, к примеру, на Земле, таких содержат в определённых местах. Изолированных. И общаются они исключительно с человекоподобными существами, имеющими одну извилину. И та, как правило, в руке. Резиновая.

– Не, - подмигнул Мишане, будто оценил его шутку, но у того было такое серьёзное и задумчивое лицо, что поневоле встревожился, впрочем, угасающим голосом продолжая завершать предыдущую мысль.
– Он просто столь быстр, как факс... Расстояние имеет значение чисто символическое... Что случилось, Мишаня?

– А переквалифицировать его в быстропечатный денежный станок можно?

– Чего?
– изумился я несказанно.
– И какие тугрики хочешь использовать в качестве обоев? Ностальгия по денежным знакам? Или это зависимость? Как у наркомана, при отсутствии шуршащих купюр сразу мандраж?
– победно посмотрел на него сверху вниз, довольный заковыристым оборотом - мол, ничего себе я умный - как почтовая марка на заднице: пропечатали - и поехала.

– Глупый ты, - Мишаня укоризненно покачал головой, но не полностью разворачивая её в мою сторону, а так, поглядывая искоса - дабы публика, изумлённо затихшая, глотающая диковинное зрелище (двух разглагольствующих землян), как "птичье молоко" в колбасном обрамлении - угодить не сложно, но при смешивании бурда бурдой, смогла оценить мужественный, словно составленный из чёрствого и уже изрядно высыпавшегося хлеба, профиль.
– А вообще, - он приблизил свои губы к моему слуховому аппарату, изображая яркую скульптурную композицию: что на ухо - то брехня, и зашелестел горячими словами, - Рик, в твоей общаге есть где уединиться? Надо посоветоваться. А так, на виду, не при делах я, как лучше рожу скорчить: то ли растечься киселём, то ли поправить кирпичом? От твоего ознакомительного марафона у меня уже одышка. Всё равно я всех не запомню. Да и из предложенных типажей только первый экземпляр, - нашёл глазами Фиалку и потеплел возбуждёнными глазами, и ослабил узлы в уголках губ, - внушает доверия... Я же тебе не ЭВМ какая-то - пичкаешь меня безразмерно. Сам ведь знаешь, выдам такой результат, что и вдвоём половниками не расхлебаем - поперёк горла станет.
– Он доверительно положил мне на плечо горячую свою лапищу, отчего меня изрядно перекосило на ту сторону.
– К тому же у меня есть конфиденциальная для тебя информация, - отстранился, заглядывая в глаза, как счастливый отец в окна роддома, а губы его при этом совершенно по-дурацки расползлись на недвусмысленное: "Агу, агушеньки".

Не, умилительная рожа товарища не введёт меня в заблуждение - явно хочет открыть фирму "Ножки и сиськи" и протестировать женское население на наявность оных и профпригодность.

– Ну ты и козлодоев, - неодобрительно скривился я.

– Да за кого ты меня принимаешь?!
– ни капли не смутившись, возмутился Мишаня и продемонстрировал знакомый жест Шурика в определённом заведении, на который иначе, нежели невольные братья по несчастью не мог ответить:

– Грешно смеяться над больными...

– Вот-вот, - душевно подхватил Мишаня меня под руку.
– Куда?

– Прямо.
– Мы попёрли сквозь недоумённых дюлей.
– Минуточку, товарищи, подождите. Нам с товарищем Троцким нужно продумать штурм Зимнего, - и уже я потащил Мишаню.

Дружбан вольготно расположился на заменителях табуреток и заговорщицки подмигнул.

– Ну что там полагается при объявлении приятного сюрприза? Закрывать глаза - открывать рот? Танцевать брейкданс? Или разворачивать избушку к лесу передом?
– он внушительно почесал репу.
– Сдаётся мне, это из другой оперы. Слышь, композитор, набросай либретто своих действий при сюрпризе.

Я подозрительно на него покосился и продолжил вышагивать по своей шикарной комнатке три на четыре. Сюрприз в понимании Мишани - это ведро воды на голову. А приятный - вода комнатной температуры.

Но не это меня сейчас, как ни странно, волновало. Что-то тревожно на душе... Взять хотя бы то, как мы с Мишаней сумели просочиться на базу серого отряда? И никому не попасться на глаза. То, что были пьяными, и само спиртное не является панацеей от всех проблем (это я вам, как специалист говорю), и уж точно не есть универсальным волшебным предметом (в жидком состоянии), типа шапки - невидимки, палочки - выручалочки, скатерти - самобранки, сапог - скороходов, а при изрядном употреблении и коньком - горбунком. Тут скорее подходит принцип: Красавица и Чудовище. Соответственно, "красавица" - это бутылка, ну а "чудовище", надеюсь, сами догадаетесь... Всё равно посоветую не пересекаться с зеркалами ни до, ни после "преображения".

– Эй, Рик, - подал голос недовольный Мишаня, - перестань мельтешить, как поплавок с глистом на крючке, страстно хотящим жить - укачало уже. Посмотри лучше на меня.
– В его речь ввинтилась интонация заботливой матери, отваживающей сыночка конфеткой от косы девчонки.

И я остановился, организм среагировал на определённый сигнал из ушей, посмотрел и... оторопел (как ни банально это звучит в рифму).

– И в какой части организма находится твоя конвейерная лента?
– поинтересовался я несколько ядовито и очень обрадовано - проблемы пока что отступали за некий эйфорически-синюшный барьер. Ибо...

... на столе красовалась фотомодель с выставки Кутюрье Спиртзавод, в свадебном наряде "Водка".

– К сожалению, о конвейере можно только мечтать, ибо предмет - или продукт?
– весьма раритетный. Для особых гурманов!
– воздел многозначительно палец.

– А гурманы - это не те, кто жрут червяков и жаб?
– спросил подозрительно.

Озадачил-таки я эрудита.

– Что-то в этом роде, - ответил он уверенно.

Я скривился, но возможность отсрочить погружение в тягостные думы, типа "что делать?", "быть или не быть?" и "идиот", было столь соблазнительна, что я дал отмашку к началу старта и воскликнул: