Я вновь раскрыл папку, достал диск, вставил его в портативный плеер и поднёс микрофон. Из динамиков послышались голоса членов экипажа, выполняющего тот самый рейс. По залу пронёсся удивлённый гул.

— Это запись «чёрного ящика», найденного после катастрофы. Верно, господин Кропотов? — Я выдернул второго человека из «свиты» Сидорова.

Следователь удивлённо округлил глаза, немного помедлил и нехотя кивнул.

— Господин Кропотов вёл дело о катастрофе, — пояснил я собравшимся.

Сидоров, судорожно вцепившись в микрофон, уже не чувствовал себя хозяином положения. Шоу пошло явно не по его сценарию.

— Не виляйте, Колпин, — почти выкрикнул он. — Расскажите лучше, как самолёт взорвали!

— Я рассказываю то, что было на самом деле, — спокойно парировал я. — Запись «чёрного ящика» свидетельствует, что произошёл отказ сначала одного двигателя, а затем и второго. Переговоры членов экипажа подтверждают это. Вы слышали когда-нибудь про террористический акт, в результате которого происходит не взрыв самолёта, а поэтапная авария двигателей?

— А почему бы и нет? — вставил Сидоров. — Такое тоже возможно.

— А это, — я достал из папки ещё несколько документов, — результаты расследования причин отказа техники. Найдены конкретные детали и элементы двигателей, которые поставлялись как новые, хотя в реальности были перемаркированными списанными запчастями со старых самолётов. И это, — я потряс в воздухе бумагами, — истинная причина гибели самолёта. Только вот случилась незадача — ниточки вели к слишком влиятельным людям в авиационном бизнесе — именно поэтому оказалось удобнее придумать теракт и списать всё на него.

Я посмотрел на бывшего генерального прокурора. Он сидел с белым лицом, было видно, что ему вот-вот станет плохо. Ведущий, не замечая этого, подошёл ко мне и, спросив разрешение, взял бумаги в руки.

— Откуда это у вас? — спросил он, бегло просматривая документы.

— Я будущий президент, — ответил я, — поэтому просто обязан знать о том, что происходит в стране.

Ведущий кивнул и объявил рекламную паузу. Я отошёл к своему креслу. Ко мне пробралась Илона и срывающимся шёпотом сообщила, что размер аудитории передачи зашкаливает, нас смотрит буквально вся Россия. Я глянул на свою команду поддержки, расположившуюся среди зрителей студии. Олег демонстрировал мне большой палец, а Эдик широко улыбался, довольный своей причастностью к обнаружению столь нужных документов. Марина знаками показывала мне, что надо поправить причёску.

Второй раунд опять начался с того, что ведущий дал слово Сидорову. Мой оппонент, как говорят боксёры, «поплыл», однако пытался держать удар, сохраняя невозмутимый вид.

Я смотрел на него и вдруг понял, что знаю всё, что он собирается сказать. Все возражения, все обвинения, все доводы, которые он собирается привести. И как-то сразу стало легко и весело.

— Вы хотите спросить про парашют? — произнёс я, улыбаясь. — Откуда у меня в пассажирском самолёте оказался парашют? И это ли не свидетельство того, что я заранее его взял, зная о готовящейся катастрофе?

Сидоров замешкался и не нашёл ничего лучшего, как просто кивнуть. Я предвосхитил вопрос, готовый сорваться с его губ.

— А здесь начинается самое интересное, — я потянулся к папке и достал очередной документ. — Приказ МЧС за номером сто двадцать девять от пятнадцатого шестого ноль шестого. Об экспериментальном оборудовании автоматическими парашютами пассажирских самолётов. И приказ за номером сто тридцать от того же числа о специальной модификации лайнеров Ту-134 и Ту-154 с целью сделать их пригодными для десантирования.

Я передал документы ведущему, тот принялся их удивлённо рассматривать.

— Эксперимент проводился в авиакомпании «Пулково», — продолжил я. — Всего было создано два таких самолёта, оснащённых парашютами и подготовленных для десантирования в экстренных случаях. Один летает до сих пор на маршруте Петербург — Мурманск, борт 85631, можете проверить. Второй был на самарском рейсе — как раз он и погиб.

— А почему тогда вы прыгнули один? — выкрикнул Сидоров. — Почему больше никто не прыгнул, если такая возможность была у всех?

Я печально покачал головой:

— Ай-яй-яй, Евгений Анатольевич! Вы же лично знакомились с результатами расследования. Есть отметка о вашем доступе в архив, вам показать её? И вы наверняка знаете, что эксперты моделировали происходившее в последние минуты на борту самолёта. По их заключению, парашюты пытались раздавать всем, однако люди были испуганы, в салоне возникла паника — и в результате не прыгнул никто. Кроме меня. Мне повезло.

Я смотрел на лицо оппонента. Разъедаемое страхом, оно приобретало серый, землистый цвет. Победа, уже, казалось, бывшая в руках, оборачивалась поражением. Повинуясь внезапному импульсу, я произнёс: