Два дня мальчишки кормили пса хлебом. Пойс жадно заглатывал угощение и, хотя время от времени повиливал хвостом, скалил зубы на потчевателей.

— Болван неблагодарный! — бранился капитан, но не отчаивался.

На третий день Тынис Ассаку принес из дому кость. Это была славная телячья кость, и Яак Тильбути сказал, что она такая жирная и мягкая, хоть грызи сам.

— Сюда, сюда, Пойс! — подозвали мушкетеры пса к забору и дали ему понюхать кость, сунув ее между штакетин, Пойс потянул носом воздух и начал повизгивать.

— Эй, ты, садись, Пойс! Садись, ну, садись! — скомандовал вдруг Тынис Ассаку и погрозил Пойсу пальцем.

И гляди-ка! Пойс послушно сел на задние лапы и взволнованно стучал хвостом о землю.

— Молодец, Пойс! Возьми! — похвалил Тынис и просунул кость между штакетинами.

Пес осторожно схватил ее зубами и затрусил в кусты.

— Скоро созреет! — обрадовался Тынис Ассаку.

— Скоро созреет! — подтвердили Аннус Раазуке и Яак Тильбути.

Мушкетеры помчались домой и обшарили все — от кухни до мусорного ящика. В тот же день найденные кости, приправленные обильной лестью, были отданы Пойсу.

На следующий день была мобилизована целая армада маленьких мальчишек и девчонок. Началось одно из грандиознейших в истории улицы Пикапыллу мероприятие по сбору костей. Правда, эта затея обошлась ротной казне в шесть палочек апельсиновых леденцов, две резинки для рогатки, один поплавок, метр шестьдесят два сантиметра лески, рукоятку от пугача, водяной насос из бузины, двадцать семь бракованных почтовых марок и двадцатисентовую монету буржуазной Эстонской республики, но, как и следовало надеяться, уже к вечеру выяснилось, что доход намного превзошел расход.

У полунемецкой овчарки Юхана Ласилы началась такая жизнь, какой не было никогда ни у одного пса на улице Пикапыллу. Ему теперь и в голову не приходило рычать на мушкетеров, а уж скалить зубы и подавно. Наоборот, если с утра мальчиков не было видно, он беспокойно бегал взад-вперед вдоль забора и даже разок-другой взвизгивал от тоски. И когда появлялась рота, Пойс начинал лаять, но уже от чистой радости. Потому что он был еще совсем молодым псом и к тому же любил компанию. Ради косточки он сколько угодно раз готов был исполнять команду «сидеть» и, получив кость, прятал ее под кустом, приходил за новой и благодарно лизал мальчишкам руки.

Вскоре у Пойса под каждым кустом было зарыто по нескольку костей на «черный день», и для роты настала пора действовать. Однажды под вечер у мушкетеров в руках оказались не только кости, но и клещи. Осторожно, не упуская из виду улицу, начали они отдирать доски забора от поперечных планок, и тот же самый Пойс, который неделю назад сильно напугал капитана, теперь радостно повизгивал и вилял хвостом.

Когда отодрали от нижней планки две доски, Пойс вне себя от радости, выпрыгнул через образовавшийся лаз на улицу. С неописуемым пылом пес лизал мушкетерам носы. А они снова установили доски на место и, весело галдя, побежали с Пойсом по улице. Все были бесконечно довольны: рота — удачным началом предприятия, пес — возможностью резвиться на свободе. И в азарте игры Пойс не заметил, как у него остался лишь один компаньон. Но и одного оказалось достаточно — позабыв обо всем на свете, Пойс весело бегал за палкой, которую бросал Яак Тильбути. А в это время Аннус Раазуке и Тынис Ассаку проникли в сад Юхана Ласилы. Они желали доказать, что мушкетеры всесильные повелители в, этих местах, но то, что они натворили под прикрытием сумерек, было черным злодейством…

Своим чередом шла работа в парке, который на самом деле не был еще настоящим парком, хотя все его так называли. Пока это был большой неухоженный участок с молоденькими деревцами. И многие жители округи помнили, что года два-три назад весной здесь несколько дней собирались пионеры. Они приходили с лопатами в руках и с громкой песней, и вот тогда-то на пустыре и были посажены молодые деревца. Посадили их и забыли. Наверно, думали: чего же больше, сами вырастут! Но мало только посадить деревцо — оно требует ухода. А никакого ухода не было. Зато козы, которые пощипывали на пустыре траву, теперь с удовольствием обгрызали и молодые веточки. Теперь сюда снова пришли пионеры, правда, уже не те, которые когда-то заложили парк.

На другой день после столкновения на улице Пикапыллу Нети снова разгуливала по парку, но веревка за нею больше не волочилась, и поймать козу стало практически невозможно. Впрочем, ловить ее не было необходимости: умудренная жизненным опытом коза, очевидно, сделала из случившегося некоторые выводы. Стоило ей заметить пионеров, как она вскинула голову и удалилась из парка. Посмеиваясь, пионеры занялись своим делом.

Трудиться тут нужно было по-взрослому предстояло разбить настоящий парк с усыпанными песком дорожками, гладко подстриженной травой и цветочными клумбами, с песочницами для малышей. Здесь должны были появиться площадка для игр и две волейбольно-баскетбольные площадки для ребят постарше, а к следующей весне шефы обещали сколотить десяток садовых скамеек. Так было задумано. Но пока, кроме мусора и поврежденных деревьев, тут ничего не было.

Для столь трудоемких работ трех пионеров было явно недостаточно. Роби Рибулас понял это в первый же день. Но бесполезно было выпрашивать подмогу у начальника штаба 147 Ясся Ильматсалу. Во-первых, мероприятия, проводимые штабом, так разрослись, что пионеры едва справлялись; во-вторых, начальник штаба терпеть не мог жалоб и просьб о помощи. Трудолюбие и находчивость! Таков был девиз штаба.

Наверняка можно было бы навербовать помощников из числа мальчишек и девчонок, живущих возле парка. Но сама мысль о посторонней помощи была Роби Рибуласу не по нутру. Именно ему принадлежала идея разбить парк; и, переубеждая сомневающихся, он сам возглавил работу теперь и не намерен был делить будущие почести с пионерами другой школы.