О… Я не знаю, что сказать. Я сжимаю его руку, но молчу.

— Как ты себя чувствуешь?

— Лучше. Немного болит. — признаюсь я честно.

— Они дают тебе что-нибудь от боли?

— «Лор… что-то там».

— Хорошо. Где Кристиан?

— Я не знаю. Когда я проснулась, его уже не было.

— Он не мог уйти далеко, я уверен. Он не отходил от тебя пока ты была без сознания.

— Я знаю.

— Он немного зол на тебя, хотя он и должен, — ухмыльнулся он. О, вот откуда у Кристиана эта привычка.

— Кристиан всегда зол на меня.

— Правда? — Каррик улыбается и рад, как будто это — хорошая вещь. Его улыбка заразительна.

— Как Миа?

Его глаза потухают и улыбка исчезает.

— Она лучше. Зла как черт. Я думаю, что гнев — здоровая реакция на то, что произошло с нею.

— Она здесь?

— Нет, она вернулась домой. Уверен, что Грейс следит за ней.

— Я знаю, что это такое.

— Ты нуждаешься в присмотре, — предупреждает он. — Я не хочу больше рисковать тобой или жизнью моего внука.

Я покраснела. Он знает!

— Грейс читала твою историю болезни… Она сказала мне… Поздравляю!

— Эм. спасибо.

Он пристально смотрит сверху вниз на меня, и его глаза смягчаются, хотя он нахмурившись глядит на мое лицо.

— Кристиан скоро вернется, — говорит он мягко. — Это будет самым лучшим для него. Просто… дай ему немного времени.

Я киваю. О… Они говорили.

— Я должен идти. Я должен быть в суде. — Он улыбается и поднимается. — Я навещу тебя позже. Грейс хорошо отзывается о докторе Сингхе и докторе Бартли. Они знают, что делают.

Он наклоняется и целует меня еще раз.

— Я так благодарен тебе, Ана. Я никогда не смогу возместить то, что ты сделала для нас. Спасибо.

Я смотрю на него, мигая, чтобы не заплакать, внезапно наклоняясь, он нежно поглаживает мою щеку. Потом он разворачивается и уходит.

О, Боже. Я приняла его благодарность. От этого проявления признательности у меня закружилась голова. Может быть, теперь можно забыть дело брачного договора. Мое подсознание кивает с умным видом, и соглашается со мной еще раз. Я потрясена. Я трясу головой и аккуратно встаю с кровати. Я рада, обнаружив, что гораздо устойчивее держусь на ногах, чем вчера. Несмотря на то, что я делила кровать с Кристианом, я спала хорошо и чувствую себя обновленной. Моя голова все еще болит, но это тупая ноющая боль, она не пульсирует как вчера. Я измождена и больна, и мне нужно помыться. Я чувствую себя грязной. Я держу курс в ванну…

— Ана! — кричит Кристиан.

— Я в ванной, — кричу я заканчивая чистить мои зубы. Теперь гораздо лучше. Я не смотрю на свое отражение в зеркале. Иисус, я в полном беспорядке. Когда я открываю дверь, Кристиан стоит у кровати, держа в руках поднос с едой. Он преобразился. Одетый во все черное, он побрился, принял душ, и выглядит хорошо отдохнувшим.

— Доброе утро миссис Грей, — говорит он радостно. — Я принес ваш завтрак. — Он выглядит таким ребячливым и очень счастливым.

Вау. Я широко улыбаюсь, возвращаясь в постель. Он тянет за поднос на колесах и поднимает крышку, чтобы показать мой завтрак: овсяная каша с сухофруктами, блины с кленовым сиропом, ветчиной, апельсиновым соком, и чай «Twinings English Breakfast». Текут слюнки, я так голодна. Я отпиваю несколько глотков апельсинового сока и ковыряюсь в овсянке. Кристиан сел на край кровати, залюбовавшись мной. Он хмыкнул.

— Что? — спросила я с полным ртом.

— Мне нравится смотреть, как ты ешь, — говорит он. Но я не уверена, что он ухмылялся по этому поводу. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, — шепчу я.

— Я никогда не видел, чтобы ты так ела.

Я поднимаю на него взгляд, и мое сердце сжимается. Мы не можем больше спрятать очевидность.

— Это потому что я беременна, Кристиан.

Он фыркнул и иронично улыбнулся.

— Если бы я знал, что это заставит тебя есть, я бы сделала это с тобой раньше.

— Кристиан Грей! — я открыла рот от изумления и поставила тарелку с овсянкой.

— Не прекращай кушать, — тревожится он.

— Кристиан, нам нужно поговорить об этом.

Он помолчал.

— О чем здесь говорить? Мы скоро станем родителями. — Он пожал плечами, пытаясь выглядеть беспечно, но я вижу его страх. Убрав поднос с едой, я сползаю с кровати и беру его за руки.

— Ты напуган, — шепчу я. — Я понимаю.

Он смотрит на меня невозмутимо, глаза широко открыты и все его ребячество улетучилось.

— Я тоже. Это нормально. — шепчу я.

— Какой из меня отец? — Его голос хриплый, едва слышно, что он говорит.

— О, Кристиан. — Я едва не рыдаю. — Ты постараешься быть самым лучшим. Как и все.