— Ты сводишь меня с ума, — прошептал он, согнул бедра напротив моих, дважды, трижды, заставляя мое тело вспыхнуть — готовое сгореть. И снова он отверг меня. Я так ужасно хочу его. Я так ужасно нуждаюсь в нем. Я закрыла глаза и начала шептать молитву. Я не могу помочь, но чувствую как меня наказывают. Я беспомощна, а он безжалостен.

Слезы хлынули из моих глаз. Я не знаю, как далеко он зайдет, проделывая это.

— Пожалуйста, — шепчу я еще раз.

Но он смотрит на меня сверху вниз, неумолимо. Он просто будет продолжать. Как долго? Я могу играть в эту игру? Нет. Нет. Нет — я не могу этого сделать. Я знаю, что он не собирается останавливаться. Он будет продолжать мучить меня. Его рука движется вниз моего тела еще раз. Нет. И плотину прорвало — все опасения, тревога и страх, которые я пережила за последние несколько дней и которые подавляли — охватили меня снова. Из моих глаз хлынули слезы. Я отворачиваюсь от него. Это не любовь. Это месть.

— Красный, — хнычу я. — Красный! КРАСНЫЙ!!! — Слезы бегут по моему лицу.

— Нет!!! — Он хрипит, ошеломленный. — Иисус Христос, нет!

Быстро двигаясь, он освобождает мои руки, сжимает меня за талию и наклоняется, чтобы освободить мои лодыжки, в то время как я кладу свою голову на руки и плачу.

— Нет, нет, нет. Aнa, пожалуйста. Нет!

Подняв меня, он движется к кровати, садится на нее и качает меня, как в колыбели на своих коленях, в то время как я безутешно рыдаю. Я подавлена… мое тело ранено и в критическом состоянии, мой разум остолбенел, а мои эмоции развеяны по ветру. Он протягивает руку позади себя, тянет сатиновое покрывало с кровати, и закутывает меня. Холодное покрывало ощущается чужим и неприятно для моей чувствительной кожи. Он обнимает меня руками, крепко прижимает, качает меня нежно вперед и назад.

— Прости меня. Прости, — шепчет Кристиан, его голос ранимый. Он вновь и вновь целует мои волосы. — Ана, прости меня, пожалуйста.

Развернув лицо к его шее, я продолжаю плакать и это очистительное освобождение. Так много произошло за последние несколько дней — пожар в серверной, автомобильное преследование, распланированная для меня карьера, архитектор-шлюшка, вооруженный сумасшедший в квартире, спор, его гнев — и отъезд Кристиана. Я ненавижу Кристиана когда он уезжает…

Я использую кончик покрывала, чтобы вытереть нос и постепенно узнаю, что бесстрастная мелодия Баха повторяется в комнате.

— Пожалуйста, выключи музыку. — Фыркаю я.

— Конечно. — Кристиан двигается, не разрешая мне идти, и достает пульт из своего заднего кармана. Он нажимает кнопку и фортепианная музыка обрывается, заменяясь на мое дрожащее дыхание. — Лучше? — спрашивает он.

Я киваю, мои рыдания утихают. Кристиан осторожно вытирает мои слезы большим пальцем.

— Не нравится Бах в вариации Голдберга? — спрашивает он.

— Не то что бы очень.

Он смотрит на меня, и тщетно пытается скрыть стыд в его глазах.

— Мне очень жаль, — повторяет он снова.

— Почему ты сделал это? — мой голос едва слышно, поскольку я пытаюсь собраться с мыслями и чувствами.

Он с сожалением качает головой и закрывает глаза.

— Я забылся на мгновение, — говорит он неубедительно.

Я хмурюсь на него и он вздыхает.

— Ана, прерывание оргазма — это стандартный инструмент. Ты никогда… — он замолкает. Я ерзаю на его коленях и он вздрагивает.

Ох. Я покраснела.

— Извини, — бормочу я.

Он закатывает свои глаза, затем внезапно откидывается назад так, что мы оба лежим на кровати, и я в его руках. Мой бюстгальтер мешает мне и я регулирую его.

— Нужна помощь? — спрашивает он тихо.

Я качаю головой. Я не хочу, чтобы он касался моей груди. Он сдвигается так, что теперь смотрит вниз на меня, медленно поднимает руку, и гладит мое лицо пальцами. Слезы вновь наполняют мои глаза. Как может он быть таким жестоким в одну минуту и таким нежным в следующую?

— Пожалуйста, не плачь, — шепчет он.

Я смущена и запутана этим мужчиной. Мой гнев покинул меня тогда, когда так нужен… Я оцепенела. Я хочу свернуться в клубок и спрятаться. Я моргаю, пытаясь сдержать слезы, в то время как пристально смотрю в его терзающиеся глаза. Я делаю дрожащий вздох, не отводя от него глаз. Что я собираюсь делать с этим властным мужчиной?

Учиться быть контролируемой? Я так не думаю..

— Я никогда — что? — спрашиваю я.

— Не делаешь того, что тебе говорят. Ты передумала, не сказала где ты. Ана, я был в Нью Йорке взбешенный и бессильный. Если бы я был в Сиэтле я бы притащил тебя домой.

— Так ты наказываешь меня?

Он сглатывает, потом закрывает глаза. Он не должен отвечать, и я знаю, что наказать меня и было его намерением.

— Ты должен прекратить делать это, — бормочу я.

Его лоб морщинится.

— И если уж на то пошло, в конечном счете, именно ты будешь чувствовать себя дерьмово.

Он фыркает.

— Это правда, — бормочет он. — Мне не нравится видеть тебя такой, как сейчас.

— А мне не нравится чувствовать себя так, как сейчас. Ты же сказал, что никогда не женился бы на САБЕ!