– Вообще-то меня время поджимает, - она легонько шлепнула Машу по спине.
– Не одна я такая умная. Кто-нибудь из… соискательниц!
– тоже может рискнуть э-э… прикольнуться.

– Не волнуйся, - проворчала Маша.
– Динозавров в наш город еще не завозили, так что варану ничего не угрожает, его так просто не переплюнуть. И Василий надежно заперт, а второго такого паразита - слава тебе, господи!
– на белом свете нет.

– Интересное имя для попугая. Кошачье какое-то. И почему Василий, не Васька?

– Гад куцехвостый только на полное отзывается!

– Куцехвостый?

– Считаешь, - Маша неосторожно ткнула пальцем в царапины и зашипела как кошка, - я могла ТАКОЕ спустить?

– Вряд ли.

– Теперь и ОН это знает!
– Маша мстительно хохотнула и похвасталась: - Лучшие перья из его хвоста вырвала! Смотри.

Она извлекла из-под подушки два длинных, едва ли не с локоть, ярко-красных пера. Покрутила редким в наших широтах трофеем перед Лелькиным носом и с сожалением заметила:

– Жаль, до третьего не дотянулась. Мерзавец на карниз эвакуировался. Правда, обложил меня оттуда… у Ваньки уши покраснели, вот честное слово!
– Маша спрятала перья и мечтательно протянула: - Ничего, он еще спуститься…

– С ума сошла!
– Лелька села и ногой отшвырнула скомканное одеяло в сторону.
– Мне же с ним на дело идти!

– Ну и иди, - огрызнулась Маша.
– Кто тебя держит!

– Он же теперь злющий как…

– Гюрза!
– подсказала Маша. Тоже села и с зевком добавила: - Но на меня, не на тебя. Ты вполне можешь с ним договориться.
– И с ненавистью крикнула: - Если с этим гаденышем вообще можно договориться!

Она пулей вылетела с постели и закружилась по комнате, что-то лихорадочно обдумывая.

– Подожди, я сейчас!

Вернулась Маша со шваброй. Держала ее воинственно, наперевес, как солдатик-первогодка старинную винтовку со штыком. Подошла к двери в кабинет и свирепо оглянулась на подругу:

– Намерена весь день там просидеть?

Лелька подбежала к ней и испуганно поинтересовалась:

– Ты что собираешься делать?

Маша подмигнула. Приоткрыла дверь и громким страшным шепотом выдохнула в щель:

– Если этот гад с тобой идти откажется… у него еще перьев в хвосте, знаешь, сколько осталось? Всегда мечтала себе шляпку завести. Как в фильмах. Чтоб перышки вот эдак вверх - Маша неопределенно махнула рукой - завивались! Красные, зеленые, разные. Вдоль этой… как ее… тульи! Или нет - вдоль полей!
– Она радостно хихикнула.
– Ух, и круто ж буду выглядеть. Ванька в осадок выпадет!

– Стер-рва!
– констатировал кто-то из глубины кабинета.
– Чтоб ты…

– За каждое нехорошее слово штраф!
– перебивая неизвестного, заорала Машка.
– Перо с хохолка!

Лелька изумленно хлопала ресницами: хорошо поставленный баритон - не может быть, чтоб это попугай говорил!
– горько резюмировал:

– Изойду на подушки. Как последняя курица.

– В корень смотришь, - одобрила Маша.

Втянула Лельку за собой в кабинет и мгновенно закрыла дверь. Очень вовремя, надо сказать. Еще секунда и огромный красно-зеленый попугай вырвался бы из «ловушки».

Он захлопал крыльями над их головами и печально пророкотал:

– Нэхор-рошо!

Позвенел цепью - золотые звенья показались потрясенной Лельке слишком крупными и тяжелыми - и вернулся на карниз.

– Так-то лучше, - Маша присела на краешек кресла, готовая в любой момент вскочить и дать бой - или деру!
– в зависимости от обстоятельств.

Попугай нахохлился. И без того крупный - Лелька таких в жизни не видела!
– он теперь выглядел раза в два больше. Сидел, понуро опустив яркий хохолок, и грустно рассматривал посетительниц.

Он показался Лельке каким-то неаккуратным. Излишне встрепанным, что ли. И клюв огромный, у Самсона Ильича нос меньше. Круглые темные глазки навыкате смотрели укоризненно, желтые острые когти с морщинистой лапы заставили Лельку поежиться: бедная Машка!
– стекала вниз по портьере довольно длинная цепь. Похоже, из чистого золота.

«Не может быть! Наверняка подделка, уж очень звенья толстые.
– Попугай переступил с лапы на лапу, цепь неприятно зазвенела. Лелька вздрогнула и подумала: - Здорово его выдрессировали. Говорит - будто что понимает!»

Молчание затянулось. Маша не выдержала первой. Постучала шваброй по Ванькиному столу - хорошо, Епифанцев не видел такого кощунства - и грозно рыкнула:

– Слушай сюда, ты, обломок империализма!

Попугай раззявил клюв. Лелька - рот. Маша невозмутимо пояснила подруге: