– Сумасшедший дом, не контор-ра.

– Ща сделаем! Сумасшедший дом из вашей конторы, - фыркнула Маша. И громко, входя в роль, воскликнула: - Докладывать не надо! Обойдусь!

Лелька что-то шепнула Василию, и попугай послушно повторил:

– Охота была ноги ломать!

– Самое то!
– обрадовалась Маша.

Она вихрем пронеслась по приемной и на этот раз без всякого стука вломилась в кабинет.

Самсон Ильич, кормивший рыбок, без всякого удивления обернулся на грохот, Лелька порой врывалась к нему точно так же.

Правда, на этот раз… Самсон Ильич выронил пакетик с сухим кормом. Он не верил своим глазам: неужели…

– Как не стыдно!
– возмущенно выкрикнула «дама в синем».
– Развели в приемной хамоватых попугаев! Разве приличные клиенты теперь пойдут в ваш офис?!

– Почему «хамоватых»?
– пробормотал Самсон Ильич, отступая к зазвонившему телефону.

– Почему?! Да я ему: «мол, не доложите ли шефу…» А он мне: «Охота была ноги ломать!» Это как, по-вашему, очень вежливо?!

– Э-э…

– Вот и я говорю - откровенное хамство!

– Неужели вы именно Василия попросили доложить? Не секретаршу?
– пролепетал Самсон Ильич, поднимая трубку.

– Уж лучше дурацкая птица, чем это чмо с косичками!
– гордо возвестила Маша и поправила сползающие на нос очки.

– Самсон Ильич, - шептал в трубку охранник Костя Прохоров, - «дама в синем» уже у вас?

– Да.

– Вы не могли бы ее задержать на полчасика, я что-то никак Волошина найти не могу, его нет в офисе.

– Э-э…

– Правда, я на этот раз ее фамилию записал, Самсон Ильич, - похвастался Костик.
– И имя.

– Таки зачем же держать?
– проворчал Самсон Ильич, с опаской наблюдая за раздраженной соискательницей.
– Фамилия есть - не Иванова, надеюсь?
– значит, сам отыщет.

– Густелева, не Иванова!

– Очень красивая фамилия, - порадовался за даму в синем Самсон Ильич.
– Главное, редкая!

– Ага!

– Ну и ладненько.

– Я передал секретарше Волошина, чтоб записал все. Так и сказал: мол, «дама в синем» - Елена Густелева. Она сейчас на приеме, и Стас ею очень интересуется.

– Вот и умница, - Самсон Ильич осторожно вернул трубку на рычаг.

Маша с любопытством рассматривала потрясающие персидские ковры, бархатные тяжелые портьеры на окнах, картины в дорогих позолоченных рамах, огромную хрустальную люстру - она раньше такие лишь в театрах видела - аквариум во всю стену с самыми экзотическими рыбками, странную низкую мебель на гнутых ножках…

– Нравится?
– вкрадчиво поинтересовался Самсон Ильич.

– Аляповато, - вздрогнув, заявила Маша и едва не уронила очки.

– Вот и Фирочка так же говорит, - вздохнул Самсон Ильич, - доча моя единственная. Режет правду-матку в глаза, нет, чтоб помолчать, пожалеть своего старого папочку…

– Чего ради?
– задрала нос Маша.
– Сами же сказали - правду говорит!

– Я сказал - режет, - осторожно поправил Самсон Ильич, - а это таки большая разница, не знаю, как там у вас дела с русским языком…

– У меня - отлично!

– Да? Завидую, я бы себе больше тройки не поставил, хотя русскую классику обожаю, моя слабость, знаете ли…

Маша покосилась на часы. Ей казалось, что через две-три минуты пора бежать отсюда. Не хотелось, чтоб Кожаный пристал с вопросами прямо здесь. Рассмотрит Машино лицо - оно ей надо? Вот на улице, под зонтом, а еще лучше - со спины…

Маша расправила плечи и сделала строгое лицо. Самсон Ильич наоборот – осклабился максимально широко, он тоже смотрел на часы.

– Так как насчет места?
– строго спросила Маша.

– Места?
– промямлил Самсон Ильич.

– Не хотите же вы сказать, что взяли секретарем глупую девчонку с косичками?
– Машин голос налился силой, глаза запылали праведным гневом.

– Хочу, - Самсон Ильич трусливо улыбнулся.

– Но это же позор!

– Как-нибудь перетерплю.

– Дискредитация фирмы!

– Таки куда ж ее больше дискредитировать…

– А попугай?!

Самсон Ильич вздрогнул и покосился на дверь, надеясь, что она плотно прикрыта, и любопытная Лисичкина не подслушивает, ему не хотелось травмировать девочку. Неплохая малышка, в принципе, только немного легкомысленная…

С другой стороны, какие ее годы?

– Что - попугай?
– шепотом переспросил он.
– Таки вы путаете старого еврея, милочка, изъясняйтесь яснее.