– Действуй. У тебя вся моя поддержка. И пусть только кто-то пикнет.
– После глотка вина он продолжил: - Держись меня. Я пойду дальше, и ты пойдёшь вместе со мной. На самый верх. Паной, Закрытый совет, а там... Старый Мерзляк не вечен. Ты понимаешь меня?

– Да, светлейший.

– В жизни есть только власть, - Первый Глас сжал пальцы в кулак, - и время, дабы заполучить её. Всё остальное - мишура. Пыль под ногами и мышиная возня.

– И как её заполучить?

– Действовать. Жёстко, решительно, не раздумывая. Наплевать на все преграды. Кто всю жизнь только обдумывает планы - ничего не достигнет.

Дамиль плавно водил согнутым пальцем по гладко выбритой щеке, иногда встречаясь взглядом с дочерью триерарха. Глаза его улыбались, но лицо оставалось задумчивым.

– Это много врагов, - осторожно заключил он.

– Я понял, что ты хочешь сказать. Да, я нажил много врагов... Хорошо, очень много. Но как иначе?! Люди, которые поют: "живи и дай жить другому" - ничтожны. Они прячут свой страх за ширмой красивых фраз и умирают никем.

– Поговаривают, - вкрадчиво обронил Дамиль, - что вы не боитесь смерти. Насколько я вас успел узнать, это так и есть. Я уважаю это в вас. Сам хочу найти в себе столько смелости.

Глас невесело хмыкнул и откинулся на подушки. Потёр ладонью выпирающую челюсть и надолго затих, предаваясь воспоминаниям. Первый помощник терпеливо ждал, понимая, что дальше может услышать нечто сокровенное.

После пяти минут молчания Глас непривычно тихо поведал:

– Мой отец умирал у меня на руках в жалкой лачуге на берегу. Он умирал и плакал. Я спросил, боится ли он смерти. Он сказал, что смерть сама по себе не страшит. Ему страшно в эту минуту вспоминать о прожитой жизни. Ведь в ней не было ничего, кроме драных сетей и рыбной требухи.
– Глас залпом осушил чашу и с шумом поставил её на столик.
– В тот же день я спалил там всё и вступил в Орден. Я сказал себе, что мои дни закончатся не так. Только такая смерть страшна. Забраться высоко и умереть победителем не страшно.

Обычно задорное и улыбчивое лицо Дамиля стало предельно серьёзным. Обдумав услышанные слова, он переспросил:

– То есть в жизни важна только власть?

– Да.

– А как же истинная вера?

– Хм... Да, вера - это важно. Но я хочу верить, будучи на вершине. Там ближе к Равноединому.

Они перешли к обсуждению текущих вопросов Ордена в Брег-Слае, и на лицо Дамиля вернулась беззаботная улыбка. Наслаждаясь запечённым с имбирем и брокколи морским окунем, он краем глаза заметил вошедшего в соседний зал харчевни посетителя.

Поджарый, в годах мужчина производил впечатление властного человека. Такое твёрдое лицо обычно можно встретить у военачальников или у крупных распорядителей собственностью. Кремового цвета хитон не смог ввести в заблуждение внимательного наблюдателя, золотой перстень с молочно-белым опалом выдавал в нём достойного.

Дамиль повернул голову к жующему Гласу:

– Светлейший, только что в харчевню зашёл интересный человек.

– Да? И чем же это?

– Он достойный. Но не из местных. У нас их не так много, я всех знаю. Одет, правда, не в бело-золотое. Производит впечатление важной персоны.

– Хм...
– плямкнул первый Глас.
– Интересно. Он на нас не пялился?

– Нет. Он нас не заметил. Пошёл к кому-то в другом зале.

– И что этому увальню понадобилось у нас?

– Наверное, торговые дела, - пожал плечами Дамиль.

– Может и так, может и так, - Лопоухий повелительно махнул рукой, подзывая крутящегося недалеко служку.
– Так, пескарь, вот тебе медяк. В том зале - достойный в кремовом хитоне. Только что вошёл. Пойдёшь туда, будешь крутиться рядом. Посмотришь что к чему, послушаешь. Усёк? Двигай.

"Пескарь" умчался выполнять распоряжение грозного господина, а Глас нацедил себе и помощнику новую порцию вина:

– Глянем, что за птица.

– Вы что-то подозреваете?

Лопоухий скривился, отчего и так безобразное лицо превратилось в пугающую маску:

– Ничего определённого. Но видные достойные обычно сами по южным портам не шастают. У них есть для этого подручные. У нас идеальный порт для контрабанды. Из столицы на меня давят, хотят выловить купцов, что могут заниматься запрещённой торговлей с Бактуном. Говорят, такая есть. Что-то там у них в Паное вокруг этого случилось.

Через минуту вернулся часто дышащий "пескарь" и наклонился к Гласу:

– Я не знаю кто он, господин. Раньше к нам не заходил. Он заказал дыню с приправой из уксуса и рогалики с мёдом. Беседует с уважаемым Тюсамом. Это владелец многих складов в городе...

– Я знаю, кто такой Тюсам, бестолочь, - Глас отвесил подзатыльник служке.
– В бездну еду. Я тебе велел слушать, о чём они беседуют. Живо выясни!

Перепуганный "пескарь" раскланялся и мигом скрылся в соседнем зале. Вернулся он через пять минут, облизывая губы: