— Кто? — спросили с той стороны по-английски.

— Ваш друг, — полковник наклонился и сунул за порог серебряную монетку.

Звякнула цепочка, хозяин квартиры повернул ключ.

Мэквилл встретил ночного гостя в ночной рубахе, со свечой в руке. В другой он держал поднятую с пола монетку. Взгляд его выражал дикое недоумение, однако серебряный десятипенсовик загипнотизировал его настолько, что доктор не вымолвил ни слова.

— Простите за ночной визит. Оденьтесь… Разговор будет долгим.

Скрестив руки на животе, Прозоров ощутил под пальто дуло пистолета. Мэквилл поставил свечу на тумбочку и молча ушел вглубь квартиры. Прозоров последовал за ним… Когда доктор скрылся в спальне, полковник внимательно осмотрел помещение. Справа, в глухом углу стояли два книжных шкафа. Между ними был узкий проход. Полковник вошел в него и затушил свечу…

Мэквилл вернулся из спальни, держа в руке шестисвечовый канделябр. Поставив его на край большого круглого стола, он с беспокойством поискал глазами полковника.

— Я здесь, — полковник вышел из укрытия. Сняв шляпу, он положил ее возле канделябра. — Вот мы и встретились с вами, господин Мэквилл! — сказал Прозоров то ли с радостью, то ли с насмешкой — Стоило ли гоняться за мной по степям, когда мы могли спокойно побеседовать с глазу на глаз здесь, в Петербурге!

Мэквилл был на удивление спокоен.

— Прошу вас, сударь, садитесь, — он отщипнул от сигары конусовидный конец, прикурил ее от свечи и сел напротив полковника за стол. Небрежно бросив десятипенсовик на столешницу, спросил:

— Как прикажете понимать?

Прозоров усмехнулся.

— Это уж вам лучше знать, доктор. Вы клюнули на приманку, следовательно, Виннер был прав…

— Виннер?! — Мэквилл поморщился, проклиная в душе сбежавшего агента. — Вы пришли шантажировать?

— Упаси Бог! Мы знаем друг о друге столько, что нет нужды транжирить время попусту. Я пришел, чтобы уточнить, кое-какие детали преступления, совершенного в Таганроге. Сущие пустяки! — великодушно пообещал Прозоров и улыбнулся с нагловатостью победителя.

Мэквилл понял: отрицать глупо. Важно другое: сохранить в тайне то, что еще неизвестно полковнику.

— Вы знаете мое положение при дворе… Я близок к царским особам и мог ли я не слышать того, что при мне говорят! Слуги не вольны выбирать господ.

— Бросьте, Мэквилл! Вы не столько слушали, сколько подслушивали и провоцировали на откровения. Не исключено, что в этих целях вы пользовались гипнозом. Не правда ли интересно?.. Императрица думает, будто решает сама, в то время как исполняет чужую волю.

Мэквилл занервничал.

— Зачем вы пришли? — спросил он, вперив в полковника туповато-тяжелый взгляд и проклиная в душе тот день, когда принял предложение Уилсона заменить его в России.

— Я же сказал: кое-что уточнить… Но если вы так спешите, могу пойти вам навстречу. Боюсь, однако, вы пожалеете, что наш светский разговор приобрел черты делового! Итак, начнем с того момента, когда вы спешно возвратились из Таганрога в Петербург… Это было в середине ноября, верно? Император уже болел… Его отравили! К сожалению, исполнителя гнусного преступления не воскресить: повар отправился к праотцам. Но Виннер…

— При чем тут Виннер? — возмутился Мэквилл.

Прозоров улыбнулся.

— Неужели вы полагаете, что ваш подопечный упорхнул этаким ангелом, не оставив после себя и следа? Сэр Уилсон просчитался, назначив вас своим полномочным агентом. Что касается Виннера, то он отбыл на родину лишь после того, как ответил исчерпывающе на все мои вопросы. В том числе и о коварном яде… Это ваших рук дело?

— Неправда! — энергично возразил доктор.

— Хорошо. Если не вы, то кто?

— Не знаю…

— Пусть так, вы избрали не лучший путь к защите. Продолжим экскурсию в прошлое… Мы остановились на том, что вы прибыли в столицу и прямо с дороги направились в покои императрицы. Не знаю, как именно проходила ваша встреча, но в конце концов Мария Федоровна согласилась на подмену сосуда.

— Это не моя идея! — запротестовал Мэквилл.

— Допустим. Будем считать, что императрица, терзаемая самыми худшими предчувствиями, сама задумала скрыть следы отравления. Какое сердце способно дважды пережить одну и ту же трагедию! Но ведь вы знали истину и рассчитывали на то же самое… Может быть, повторяю, внушили… Ее величество таким образом спасала честь семьи, а вы — заметали следы преступления. Вы большой хитрец, доктор! В течение всей процедуры анатомирования вы не покидали дворца. Так говорили мне все, кто стоял на страже в доме градоначальника. Вы провели стражу, потому что знали один ход. Из залы вы проникли в кабинет градоначальника, из него — в спальню генеральши, а уже оттуда в сад… Остальное совсем просто!