Николаю было жаль генерала, но гордыня… Пока что он не мог унизиться до того, чтобы ходатайствовать перед Меттернихом об облегчении положения пленника, ибо презирал австрийского канцлера за беспринципность. И все-таки вопрос этот надо было решать.

Приход Дибича отвлек императора от этих мыслей. Предстоял разговор об окончательной судьбе Анцимирисова. Привыкший рубить с плеча, начальник Главного штаба не изменил себе и на этот раз:

— Ваше величество, докладывать о сей персоне для меня противно! Одно упоминание его имени губительно действует на мое пищеварение. Давеча, через одного из генерал-адъютантов, я уже имел честь докладывать вам, что есаул бежал из Екатеринодара. Он пойман и примерно наказан…

Дибич не уточнил меру наказания, ибо император и без того знал, что такое «примерно».

После мрачных раздумий предшествующего часа известие Дибича император воспринял скорее с любопытством, чем с негодованием.

— Бежал? Куда? — Николай подошел к настенной карте Российской империи и скользнул рассеянным взглядом по бескрайним ее пространствам.

— Ваше величество, судя по всему, негодяй намеревался бежать к туркам.

— К султану?! — удивился Николай и вдруг захохотал. — Нет, генерал, это уже слишком… Желая потрафить моему настроению, ненависти к султану, ты превзошел самого себя. Ну, скажи на милость, зачем есаулу к туркам, коли в станице у него жена и четверо малых детей? Не ври! Я наперед тебя знаю, что он скрывался в слободе Минской, покуда там не был найден графом Строгановым. Экий странный тип! — воскликнул Николай совсем не зло. — Снится мне по ночам какая-то чертовщина… Кстати, простила ли тебе матушка умолчание о последних днях Саши? Разве ты знал нечто, что заставило тебя беречь ее нервы?

Николай был почти весел. Но Дибича не обманула эта напускная веселость. В словах императора он усмотрел затаенный подвох.

— Никоим образом, ваше величество! Если о чем я и умолчал, то не умышленно.

Николай верил и не верил генералу. События прошлого ноября в Таганроге навязчиво не давали ему покоя. Причиной тому были его сомнения в истинности смерти брата. Конечно, убеждал он себя, все это мистика и только. Но почему тогда гроб с телом покойного так часто выставляли напоказ? Нарочито часто! Чем было вызвано вскрытие гроба возле Новгорода? У села Бабино, что в ста верстах от Петербурга? Обозревали тело брата и при подходе к Царскому Селу, и, день спустя, в Чесме. Там свидетелями оного были Голицын и Куракин, генерал-адъютанты… Что из того! Никто из них сегодня не хочет вспоминать о тех днях. Уж не ради ли любопытства столько раз тревожили прах брата?

Наконец Николай сбросил маску благодушия:

— Где беглец?

— В крепости Ростова…

— Надеюсь, у Строганова хватило ума наказать коменданту, чтобы содержал преступника в одиночестве?

— Да, ваше величество. Но я уведомил об этом тамошнее начальство дополнительно. Строганов докладывает, что некоторые беспорядки в Черномории действительно имеются. Оные и могли тронуть рассудок есаула. Однако, считает граф, не в той мере, как это трактуют столичные медики…

Дибич увидел в глазах императора недовольство, но все же закончил мысль:

— Полагаю, ваше величество, Строганов имел в виду не болезнь, а обман воображения.

Николай уставился взглядом на лакированные носки своих сапог. На одном из них он увидел чуть приметное грязное пятно.

— Экая мерзость! — сорвалось у него с языка.

Дибич понял императора по-своему:

— Ваше величество, я с самого начала понял, что сие ничтожество не заслуживает стольких хлопот.

— Это я и без тебя знаю! — Николай отошел от карты и заложил руки за спину. — Матушка мудра! Случай всегда решает более, нежели предполагает человек. А мы-то думаем по наивности, что все приуготовлено небесами заранее…

Слушая императора, Дибич не понимал одного: что есть неясного в этой жизни, когда для полного порядка нужно так немного — держать вожжи и не пущать…

— Ваше величество, пример «пятерки» не стал настоящим уроком для чересчур умничающих. А посему, ради спокойствия отечества, не стоит скупиться на крайние меры.

— Ты находишь? — с некоторым удивлением спросил Николай.

— Бог заповедовал изгонять бесов…

— Оставь всевышнего в покое! У него на всякого из нас найдется своя молитва. Ты, Иван Иванович, уведомь-ка немедля коменданта Ростовской крепости, чтобы привлек Анцимирисова без проволочек к строжайшему военному суду. Никаких показаний о таганрогских событиях от него не принимать! Дело закончить быстро и доложить мне. Егеря можешь из-под стражи освободить, однако оставь за ним негласный надзор.

Дибич с облегчением вздохнул. Кажется, дело Анцимирисова подходило к концу. Генерал хотел откланяться, но вспомнил о вопросе большого политического значения:

— Ваше величество» едва не выпустил из головы… Генерал Остен-Сакен сообщает из Нахичевани, что в армии персов замечены английские офицеры.

Николай от такой новости натурально взбесился.

— Мерзавец! Веллингтон обещал никоим образом не потворствовать султану в перевооружении его армии… Тем паче — помогать инструкторами! Вот что, Иван Иванович, завтра же представь мне об этом подробнейшую записку.

В этот же день вернувшийся из Москвы в Петербург Прозоров встретился с Годефруа.

— Итак, поручик, я жду доклада о фельдъегере.

— Господин полковник, здешние события обгоняют одно другое. Виннер больше не служит! Он намерен покинуть Россию в ближайшие дни. Корабль в Англию уходит через трое суток.

— Ну что же, у меня еще есть время поговорить с беглецом. А теперь расскажите мне о каждом шаге этого человека.

Поручик потупил взор.

— Господин полковник, за время моего наблюдения Виннер почти не отлучался из дому. Прислуга докладывает, что он жжет бумаги…