— Договоримся, — важно сказал Литр Иваныч.

— Кстати, вам два вагона югославской баранины не нужно? У меня биржевая цена. Очень приемлемая. Очень. Мне всего пол процентика. По договору. Нет? Жаль. А спирт — ректификат? Этанол С2Н5ОН. Проба на чистоту с серной кислотой, — заученно затараторил он, — Проба на окисляемость, на метиловый спирт с фуксинсернистой кислотой. Фурфурола нет, — убеждено сказал он. — Цистерна. 54 тонны. Стоит в Ярославле, на Сортировочной. Но, буквально до понедельника.

— Шило [16] не интересует, — сказал пренебрежительно Сергей.

— А что еще есть у вас? — заинтересовался сосед.

— Нотики еще, — сказал Сергей, разглядывая свои ногти.

— Это что? — спросил сосед.

— Компы, — вспомнил Литр Иваныч.

— Компы? Не знаю. Надо прошелестеть это дело. Сертификат есть? По факсу можете послать? Ассортимент, технические условия, Инкотермс, прочее? Что это вообще?

— Да не секрет. Вы вроде интеллигентный человек. На Западе в интернетах на вешалках какие угодно висят, — стал снисходительно рассказывать Сергей. — На пуговицах, с застежкой, на молнии. На кнопочках. С опушкой, без опушки. До пупа и ниже.

— У нас и в Эстонии своя рука, — значительно сказал Литр Иваныч. — Из Финляндии Валерка привезет. Хоть весь интернет, вместе с селедкой и трусами.

— Прибалты — они шустрые, — согласился кооператор, быстро потирая шею. — Вот — вот из Союза выпрыгнут. А бартер?

— Какой еще бартер?

— Я понимаю — вас валюта интересует. А всё же — на обмен? Товар — товар, — угодливо сказал кооператор. — По Марксу.

— Обмен? — переспросил Сергей.

— На воду, — веско сказал Литр Иваныч.

— А что? Актуально? — оживился сосед.

— Есть такие прогнозы, — важно сказал Сергей. — Эстонцам вода нужна. У них колодцы пересохли.

— Воду я могу устроить, — быстро сказал кооператор. — Сколько надо?

— Согласуем.

— У вас визитка есть? — спросил Сергей.

— Это что?

— Карточка такая. С телефоном. С Нокией.

— Нет.

— И у нас кончились. И вообще… Обули нас, — горестно сказал Литр Иваныч. — Карнавальщики. Феллини всякие.

— Клофелиньщики, — пояснил Сергей.

— Едем вот, а… И не похмелиться даже, — пожаловался Литр Иваныч. — Сидели вчера… Как люди. Полресторана за наши деньги гуляло. А сегодня и… Вот… Спели они романсы, денежки наши. Только доллары и мелочёвка ихняя остались. А что с ними?

— Поглядеть можно? — живо спросила бабка. — Я никогда иностранных не вид ала.

Литр Иваныч выложил на стол доллар, а Сергей монетку, найденную в тамбуре.

— Уже разрешили?! — воскликнул кооператор. — Смотри-ка ты! Для совместных предприятий!?

— А то, — солидно сказал Литр Иваныч.

— Ускорение, — значительно сказал кооператор и показал вверх пальцем. — Мы в провинции не поспеваем. Опять же, гласности мало.

— Зачем эта гласность? — сказала бабка. — Горшок надо выносить, если воняет, а не разбивать посреди комнаты.

— А как же репрессии? Лагеря? ГУЛАГ? — спросил сосед. — На старом новое не построишь. Язвы надо вскрывать, гной выдавливать. Пороки сталинизма полностью предать огласке.

— При Сталине порядок был, — возразила бабка. — Начальство не воровало. Хулиганов приструнили. А то, что секретарей партейныхсажали, так это отлились им наши слезки. И с каждым годом всё лучше жили! И не спорьте со мной. Вы — то? как это можете помнить?

— «Было дело, и цены снижали», — добавил Литр Иваныч, вспомнив Высоцкого.

— А вот как после такой войны разруху было одолеть? — продолжила бабуся, получив поддержку. — Без порядка никак. И мы знали, что за нас никто не сделает. И он знал. Все работали, не покладая рук. Для деток, если уж так, старались, чтоб уж им получше потом жилось. Себя-то не жалели. Я туфельки не помню когда и одела. За всё про всё в сапогах. Да и у Иосифа Виссарионовича… Одеялко да шинелишка солдатская была. Орденов себе не вешал. Полную грудь. Он о стране думал. О людях простых. Чтоб хлебца белого вдоволь поели. Погодите, вспомнят еще. Сталина-то. Вспомнят.