Шрифт:
– Господин солдафон?
– Однако, разрази меня картечь! Девица-то, видно, не придет!
– Полагаю, что нет.
– Может, я понапрасну давеча погорячился? Может, вас прислала Филожена, чтобы предупредить, что не придет на свидание? Может, она больна?
– Серьезно больна.
– Вы что, ее лечите?
– Да, лечу.
– В таком случае примите мои извинения, я так грубо с вами обошелся, но я ведь не знал…
– Завтра, в восемь часов утра на Монмартре!
– Умоляю вас, скажите мне только, как ее здоровье? Что с ней случилось? Она опасно заболела?
– Какое оружие мы выбираем?
– Умоляю вас, ответьте мне! Какой вы жестокий, а еще врач! За невольное оскорбление, за оскорбление, которое я прошу вас простить мне… Ответьте мне, она тяжело больна? Она при смерти? Я побегу к ней. Отвечайте же! Если бы вы только знали, как я ее люблю!..
– Если бы вы знали, как она любит меня!
– Это моя любовница!
– Это моя любовница!
– Как, Филожена?
– Да, Филожена.
– Разрази меня картечь!
– Убей меня бог!
– Я потрясен…
– Я восхищен. Я перехватил вашу милую записку и вот пришел сюда наместо Филожены спросить у вас, по какому праву в эти три месяца, что она была моей, была единственной моей подругой, вы впутываетесь в наши отношения?
– Сначала вы ответьте! Вот уже два года как я ее содержу, так по какому же праву вы впутываетесь?
– Как! Вы ее содержали?
– Да! Самыми настоящими экю, которые имеют сейчас хождение.
– Ах, мерзавка!.. Я хорошо сделал…
– Что вы сделали?
– Ничего.
– Поклянитесь мне, что вы уже три месяца ее счастливый любовник; должен же я знать, как мне поступить…
– Клянусь Христом богом! Но и вы поклянитесь мне, что вот уже два года вы ее счастливый содержатель!
– Клянусь Мартином Лютером!
– Клевета!
– Сами вы клеветник!
– Я не говорю, что вы не пытались завладеть ею приступом, но вас отшили.
– И я не говорю, что вы не пытались пробить брешь, только понапрасну просидели в осаде.
– Какое же оружие мы окончательно избираем?
– Вы окончательно решили драться? Уж верно, чтобы отомстить за ее неприступность.
– Напротив, за ее доступность.
– Бахвал!
– Фанфарон! Вы что думаете, что можно безнаказанно вырвать возлюбленную из моих объятий! Жестоко ошибаетесь, запоздалый селадон. [320]
– Вы пришли сеять плевелы на моем поле.
– Вы пришли, уж конечно, выклянчивать себе любовь за золото.
– Эта женщина моя, я сохраню ее, я хочу ее, она мне нужна, я защищу ее от всех обидчиков, я поддержу ее! Смерть тому, кто собирается стать браконьером на моих угодьях!
320
Селадон – персонаж пасторального романа О д'Юрфе «Астрея» (1619). Этим именем, ставшим нарицательным, называют обычно сентиментального и платонического любовника.
– Вам придется драться, господин полковник!
– Я убью вас.
– Ваша мрачная репутация известна. Но коль скоро я не владею шпагой, да и к тому же близорук и не умею стрелять из пистолета, то попрошу вас положиться на волю случая!
– Охотно. Тем более что я не люблю убийства, а это означало бы вас убить. Будь вы даже человеком храбрым, борьба была бы неравной: уменье есть уменье, тут уж ничего не поделаешь!
– Только случай может уравнять шансы, и я положусь на судьбу.
– Но подумайте, друг мой, я не люблю становиться к барьеру из-за пустяков: скажу вам откровенно, у меня нет безумной жажды мщения, я не питаю к вам ненависти, и если вы заверите меня, что навсегда отказываетесь от всяких посягательств на Филожену и не будете покушаться на мою собственность, я положусь на ваше честное слово, я ведь вижу, что вы человек порядочный, и этим все будет сказано. Угодно вам?
– Вы смеетесь.
– Нисколько! Нас двое наездников, а кобыла одна, пусть же она достанется победителю.
– Ну, в таком случае пеняйте на себя: так же как и вы, я буду непоколебим, и тогда не просите пощады и милости, я дам волю моему гневу.
– Пусть она достанется победителю! Хотите тянуть жребий – один пистолет будет заряжен, а другой нет?
– Мне это не по душе.
– Тогда кинем жребий?
– Это же просто мальчишество.
– Вы во что-нибудь играете?
– Нет.
– Я тоже. Шансы у нас будут равные, вот и разыграем нашу жизнь.
– Отлично! Но во что?
– В шашки или в домино?