Шла вторая половина марта. Наступил день Парижской коммуны. Одно время в довоенные годы он был нерабочим. За весь месяц мне удалось сделать всего пять боевых вылетов. Последний раз я летал 10 марта. Погода, как и в предыдущие дни, стояла нелетная. Во второй половине дня я проводил занятия по изучению района полетов. Закончив их, решил почитать книгу о Брусилове. Тут меня вызвали на КП полка. Вначале я подумал, что кто-то из нашей АЭ совершил какой-нибудь проступок или, как у нас говорили, «отмочил номер». Пока полк не летал, было уже несколько происшествий. Пользуясь свободным временем и понимая, что за всеми не уследить, кое-кто стал ходить в самоволки, выпивать и т. д. Такие нарушения чаще совершали воздушные стрелки и младшие авиаспециалисты.

Прихватив с собой летный планшет, с которым никогда не расставался, я направился к командиру полка. Рядом с тропинкой, по которой шел, находилась стоянка самолетов нашей эскадрильи. Там вроде все в порядке. На моторы самолетов наброшены чехлы. Они сохраняют тепло прогретых двигателей и защищают их от снега, идущего с самого утра. На некоторых машинах техсостав проводит какие-то неоконченные работы. В сторонке с карабином через плечо и красной повязкой на рукаве стоит маленькая Кнопка – симпатичная мотористка Нина Харламова, прозванная так за курносый нос. Некоторое время она была мотористкой в моем экипаже.

Потом ее сменила моя землячка Аня Шмелева. Нина, заметив меня, быстро направилась в мою сторону. Очевидно, собиралась, как и положено, отрапортовать. Взмахом руки дал понять ей, не нужно – иду мимо. На стоянке порядок – значит, за нее ругать не будет. Так зачем же меня все-таки вызвали? С этими мыслями дошел до КП. У часового, находившегося у входа в землянку, спросил: «До меня кто-нибудь из командиров эскадрилий приходил или нет?» – «Никого не было», – ответил он. Значит, вызвали меня одного и наверняка сейчас за что-то достанется.

Вхожу в помещение и вижу у длинного стола склонившегося над оперативной картой Пстыго. Рядом с ним его заместитель, он же штурман полка Сухих. Докладываю о прибытии. Бросив на меня взгляд, Пстыго спросил: «Можешь полететь сейчас на задание или нет?» Он отлично видел, что стоит явно нелетная погода, да и летное поле практически непригодно. Но коль вопрос задан, надо отвечать. Не мешкая, произнес: «Полечу». Иван Иванович, предвидя мой утвердительный ответ, добавил: «Справишься в такую погоду?» Я понимал – раз командир повторяет вопрос, значит, дело серьезное. Стоявший рядом Сухих прервал работу с картой и тоже ждал ответа. «Думаю, что справлюсь».

Сухих был намного старше Пстыго. Ему было под сорок. Он имел большой опыт полетов и хорошо понимал, какую ответственность я беру на себя. Глянул на меня пристальным взглядом и сказал: «Смотри, Лазарев, подумай серьезно. Полет будет сложный. Сейчас никто не летает. Из-за погоды вся воздушная армия сидит на земле». Перебив его, Пстыго уточняет: «Задание очень ответственное. Ты один будешь в воздухе. Его надо обязательно выполнить. Задачу поставили только нам. Там считают, что если не упустим время, то хотя и с трудом, но можем ее выполнить. Из всех летчиков я выбрал тебя. Думаю, не подведешь полк и меня с Михаилом Васильевичем». – «На какой машине полетишь?» – спрашивает Иван Иванович. «На своей, товарищ командир». – «Ладно тебе, на своей, – знаю, что у тебя за драндулет. Полетишь на моей – она лучшая в полку. Видишь, для такого полета отдаю свою, значит, надо». Инженеру полка Перепелице, только что пришедшему на КП, дает команду: «Андрей Григорьевич, немедленно подготовьте мою машину к вылету. Люки загрузите осколочными бомбами, взрыватели – ВМШ-2». – «Кого возьмешь ведомым? Выбирай любого». – «Своего постоянного – Пятикопа, он отлично держится в строю». – «Посыльный, – громко позвал он солдата, стоявшего у самых дверей, – немедленно вызовите ко мне младшего лейтенанта Пятикопа с планшетом и шлемофоном. Ну, а теперь, – обращаясь ко мне, – давай поговорим о задании».

Обрисовав общую обстановку, он объяснил, что нам делать. «Пятикопу задачу доведешь сам. Маршрут прокладывать не надо. Мы дадим готовую карту с проложенным маршрутом. Пятикоп получит такую же. Думали сами лететь, но командование не разрешило, поэтому даем вам свои карты». Возвращается назад Перепелица и докладывает, что все необходимые распоряжения отданы. Через несколько минут самолеты будут готовы к вылету. В дверях показался Саша Пятикоп. Не слушая доклада о прибытии, Иван Иванович сразу задал ему вопрос: «Полетишь сейчас в паре с Лазаревым?». – «Так точно. Он мой командир. Я только с ним и летаю, – улыбаясь, ответил Саша. – Правильно я говорю?» – «Полетишь на самолете Сухих, на моем летит Лазарев. Машины уже готовы, – бросив утвердительный взгляд на Перепелицу, мягким голосом проговорил Пстыго, – задание вам, Пятикоп, доведет командир, когда будете идти к машинам. Зайдите на всякий случай к истребителям – может, пойдут сопровождать. Если наш аэродром будет закрыт сильным снегопадом, постарайтесь сесть на любом. Желаю удачи. Если вопросов нет – по машинам. Назад без выполнения задания не возвращайтесь» И, как бы спохватившись, сделав улыбку, сказал: «Не подумайте, что это всерьез. Я пошутил, но поймите меня правильно – задание надо выполнить обязательно, но и на рожон не лезьте, действуйте разумно».

По дороге к самолетам объяснил Саше задание. Договорились, как будем действовать. Для большей скрытности решили соблюдать радиомолчание. Отличная слетанность пары позволяла так лететь. Несмотря на разбитое летное поле, взлетели парой, чтобы не терять время на сбор. На аэродром истребителей пошли на высоте 30–50 метров. Подняться выше мешала облачность. Видимость не более 150 метров. На аэродроме истребителей погода была получше. Взлетела четверка «яков» и сделала круг над своим аэродромом. Ведущий передал, что на задание с нами пойти не может – погода не позволяет. Решили идти одни. Заданием предусматривалось выйти на Полоцк, а затем вдоль шоссейной и железной дорог идти на Витебск и посмотреть, что на них делается. Если встретится подходящая цель – атаковать. При перелете линии фронта и обратно сфотографировать оборону противника.

По мере того как мы продвигались на запад, погода становилась все хуже. Пришлось снизить высоту полета. Вскоре мы уже шли на уровне вершин сосен. Пролетели контрольный ориентир – станцию Бычиха. Примерно через две минуты попали в сильнейший снегопад. Видимость не превышала нескольких метров. Конца снегопада не видно. Саша подошел ко мне так близко, что его крыло находилось буквально между крылом и стабилизатором моего самолета. И, несмотря на это, я его с трудом различал. В любой момент могло произойти столкновение. До Полоцка еще далеко.