Лине полагалось возмутиться в очередной раз, сказать, что все это ложь и лажа, но вместо этого она глупо спросила:

– И кто же соглашается стать таким форсфайтером?

– У преступников первой степени не спрашивают согласия. И у пленных федаинов – тоже. Их просто укладывают в установку искусственного сна, впрыскивают им набор боевых геноутилит – одну за другой. И через три месяца готов новый робот, готовый пасть за отечество.

– Федаинов? Борцов за джихад? Стало быть есть все-таки исламское сопротивление?

– Есть, – согласился Иконников. – А вы как думали? Что бы вы вот, например, Лина, стали делать, если б на вашу землю пришли захватчики, выгнали бы вас из дома в пустыню, посадили бы на паек, едва достаточный, чтобы не протянуть ноги, и начали распоряжаться в вашей стране как хозяева?

– Понятно говорите. Только тогда объясните, уважаемый доктор, какого черта понадобилось Соединенным Штатам в жаркой и бесплодной Арабии? У нас, приличных людей Америки, есть все, что нам нужно. Мы давно стабилизировали потребление, и если вдруг в великом потопе погибнет вся остальная Земля, мы и бровью не поведем – остальные нам просто не нужны, понимаете? Мы самодостаточны. Это от нас всем что-то постоянно нужно.

– И что же арабам нужно от вас? – полюбопытствовал доктор.

– Ну как что? То же, что и всем – деньги, еда, вода, медикаменты. Разумное устройство жизни, в конце концов. Мы пришли в Арабию, чтобы навести порядок. Чтобы помочь этим несчастным. И давно превратили бы их в приличных людей, но у них каша в голове. Они дерутся между собой, никак не могут разобраться, кто из их пророков был более правильным и чей род древнее. Ненавидят всех американцев – и белых, и черных – только за то, что мы не арабы. Готовы выстрелить в спину при первой же возможности. Готовы воевать, пока последний их ребенок не ляжет в землю. И кто им в этой войне помогает? Думаете, я не знаю, да? Думаете, я ограниченная технократка, не знающая ничего, кроме своей профессии? Все я знаю. Вы, русские, подстрекаете этих несчастных! – Лина вытянула палец в направлении экрана. – Вы поддерживаете их идиотскую священную войну против неверных, снабжаете их деньгами и вашим примитивным оружием, кидаете их в топку – пусть горят, пусть умирают, лишь бы только досадить приличным людям…

– Вам, Лина, оратором бы быть, – заметил Иконников. – Значит, это мы арабов подначиваем?

– А кому они еще нужны после того как у них нефть кончилась? Поднебесной? Все знают, что китаёзы мусульман терпеть не могут, просто ненавидят. Европе? На фиг нужно! Только вам – Славянско-тюркскому Союзу, или как вы там называетесь. Сами бедные, без штанов, на голодном пайке, но братьев-мусульман в беде не оставите. Всяко подкинете им деньжат на священный джихад – воюйте, братья. Господи, ну что вам, русским, не живется спокойно?

– Вот значит как? – доктор поднялся с кресла. – Ну спасибо, Лина, открыли мне глаза на правду. Ладно, не буду спорить. Думаю, вам стоит выйти наверх, – он показал пальцем куда-то в потолок, – увидеть все собственными глазами, подумать и осмыслить. Единственное, что мне стоит сделать – все-таки ответить на ваш вопрос.

– Какой вопрос?

– Какого черта понадобилось Соединенным Штатам в Арабии, – так вы, по-моему, выразились.

– Ну и какого?

– Нефть.

Лина фыркнула. Смешной неуемный доктор Иконников.

– Там уже нет нефти, – сказала она. – Или почти нет. Маленькая лужица черной вонючей грязи. Добыча ее невыгодна.

– Есть там еще нефть, есть, – сказал Иконников. – Не так много, но вполне достаточно. И Америке она очень нужна. Как говорится, на безрыбье и рак рыба. А лангуст на безрыбье – рыба втройне. Стоит за него побороться, уложить десяток-другой миллионов аборигенов в сыру землицу, дабы вычерпать природный ресурс до донышка.

– И зачем же нам нефть? – язвительно поинтересовалась Лина. – Вообще-то мы ездим на водороде.

– И вы, Лина, ездите на водородниках? Или все-таки предпочитаете «БМВ» и «Cузуки»? Насколько я наслышан о ваших водительских предпочтениях…

– Уже отъездилась, – буркнула Лина. – Отныне, насколько я понимаю, буду передвигаться на брюхатых российских кобылах.

– Что касаемо нефти, думаю, лучше вам это объяснит Юрий Ладыгин, – суховато сказал Иконников. – Спросите у него. Он у нас крупный спец по пропаганде.

Умник!

Лина глянула на часы. Время, оказывается, уже почти шесть. Слава Богу.

Ура! Ура! Умник!!! Она увидит его.

– Сейчас вы поведете меня к Умнику? – спросила она.

– Именно так. Прошу вас, dear Lena…

Доктор услужливо показал на дверь обеими руками.

На кнопочной панели лифта оказалась нулевая отметка и тридцать этажей – десять выше нуля и аж двадцать – ниже. Из чего следовало, что здание, в коем Лина имела счастье пребывать, больше похоже на гигантский бункер, чем на небоскреб – конструкцию, привычную для жителя большого американского города. Комната Лины находилась на минус семнадцатом этаже. Лина представила глубину – метров сто под землей и поежилась. Впрочем, неизвестно, что находилось выше земли. Там могло быть все что угодно.