И поэтому теперь он испытывал некоторый страх. Страх этот, впрочем, был даже отчасти приятен Николаю – заставлял сердце биться сильнее, разгонял кровь по жилам, обострял слух и зрение. Давно он не чувствовал себя таким живым, молодым и подвижным. Это было разновидностью игры – Краев тихо крался вдоль полуразрушенных домов, нырял в подворотни и затаивался там. Ждал, когда враг выдаст свое присутствие неосторожным шорохом, чтобы броситься на врага сбоку и героически…

Героически чего? Всадить нож ему в живот? Дурь какая. Не собирался он никого резать ножом, да и некого было. Квартал был абсолютно пуст.

И все же следы пребывания людей здесь имелись. Краев едва не взвизгнул от неожиданности, когда наткнулся на погашенный костер – как когда-то Робинзон Крузо на своем необитаемом острове. Костер жгли недавно. Здесь коротали ночь люди – выпотрошенные консервные банки валялись на асфальте, также присутствовали обглоданные кости, пластиковые стаканчики и две пустых бутылки из-под водки. Кто мог сидеть здесь ночью, жечь старые сучья, есть руками тушенку из банки и даже пить водку? В любом случае, не добропорядочные и воспитанные стандартные граждане, коих Краев имел счастье наблюдать до сих пор. Дикие чумники? Что-то подсказывало Краеву, что эти люди не были похожи на того безумного больного, который пытался съесть его. Может быть, они были чумниками, но сумасшедшими не были.

«Мне нужно увидеть чумников. Я уже могу не бояться заразиться чумой – ведь мне сделали прививку. Хочу найти чумников и задать им несколько вопросов. Я знаю, о чем хочу спросить их».

Обследование домов потребовало от Краева осторожности и физических усилий. Некоторые строения были в очень плохом состоянии – растрескавшиеся бетонные плиты висели на прутьях старой ржавой арматуры, грозя обрушиться в любой момент. Краев быстро убедился, что делать в таких домах нечего – даже крысы давно покинули кучи перегнившего мусора и сухой трухи. Однако, небольшой двухэтажный дом, на который он наткнулся в конце улицы, производил впечатление жилого. Стекла здесь были в основном целы, двери не выломаны. Даже объявление висело на стене подъезда.

Краев подошел к бумажке, сиротливо желтевшей на выцветшей стене. "Чума стоит за спиной. Она придет за всеми. Ее шаги неслышны, но дыхание ядовито", – было написано там корявыми русскими буквами. А снизу – еще надпись, но непонятная. Это больше напоминало арабскую вязь. Краев не умел читать по-арабски.

Краев неприязненно дернул плечами и взялся за ручку двери. Дверь не открывалась. Похоже, что она была заперта изнутри.

Глупо это было – пытаться вломиться в дом, где, вероятно, кто-то нелегально обитал. В этом доме не могли жить приличные люди и ничего хорошего Краеву от них ждать не стоило. Однако он дергал ручку до тех пор, пока не понял, что с этой стороны в дом не попадет.

Краев решил, что нужно попытаться найти вход сзади. Обошел дом сбоку и попал в небольшой дворик, засаженный старыми липами. И сразу же увидел труп.

Человек лежал на спине, раскинув руки, затылком на краю бетонного колодца. Одной ноги у него не было – такое впечатление, что ее отрубили вместе со штаниной. Отрублена была также и кисть правой руки. Краев, преодолевая тошноту, зажал нос, наклонился над мертвецом, махнул рукой. Туча серых и зеленых мух с жужжанием поднялась в воздух. И тогда Краев увидел буквы.

"Чума" – было вырезано на груди мертвого человека. Горло человека было перерезано, из раны в горле торчал букетик засохших желтых цветов. Зверобой.

Чума. Чума придет за всеми.

Это походило на ритуальное убийство. Очередная нестыковка – варварски убитый человек с букетом цветов, воткнутым в перерезанное горло, в центре безопасной и комфортабельной Москвы. Что ты думаешь на этот счет, Давила? Ты все еще уверен, что у вас уже три года нет преступности? Как там у нас дела с агрессией?

Краев наклонился еще ниже, кончиками пальцев вытянул идентификационную карту, торчащую из кармана мертвеца. Странная карта – красно-сине-белая, российская, но с фиолетовой полосой наискосок. Как будто кто-то зачеркнул карту, лишив этого человека права называться обычным россиянином. Кто убил его? За что его убили? Почему ему отрубили ногу и руку?

Краев брезгливо вытер карту о штаны и спрятал ее в одном из своих многочисленных карманов. Пригодится.

А дальше он совершил и вовсе уж непонятный поступок. Схватил мертвеца за оставшуюся ногу, приподнял и единым движением спихнул труп в колодец. Глухой всплеск свалившегося тела. Краев заглянул вниз. Колодец был узким и глубоким – метров пять. В тусклой маслянистой воде на дне его плавала спина того, кого Краев только что похоронил таким своеобразным способом.

Далекие голоса раздались за домом. Краев метнулся вперед, вглубь двора, с неожиданной ловкостью вскарабкался на раздвоенный ствол липы, спрятался в ветвях. Он не был уверен, что замаскировался достаточно хорошо, но действия, которые он сейчас производил, диктовались вовсе не его волей. Может быть, сознание его, как и положено психически больному человеку, раздвоилось, и больной участок мозга имел собственную логику, заставляющую превратиться Краева в героя триллера? Краев не знал. Он надеялся только на одно – что не свалится с дерева в самый неподходящий момент.