Снаружи удивительная машина не имела окон, но изнутри, как водится, имелись экраны, вмонтированные в стены. Часть из них гоняла все тот же осточертевший "Телерос", остальные заменяли окна и показывали вид снаружи. Вид, впрочем, был неинтересным. Сверхскоростная трасса, по которой пулей летел наш герой, была ограничена с обеих сторон высокими бетонными стенами, бесконечными как искусственные Кордильеры. Поэтому в течение часа Краев скучал и, как было сказано, играл словами. Когда он уже устал от внутреннего словоблудия и пришел к выводу, что оно является умственным эквивалентом рукоблудия наружного, машина совершила остановку и посадила сразу двух пассажиров.

Пассажиры оказались крепенькими мужичками среднего возраста – слегка поддатыми и веселыми. Они с удовольствием плюхнулись в кресла, запрыгали задницами на упругих сиденьях, как дети. "Домой, Савелий?" – заорал один. "Домой, Василий! – воскликнул другой, бородатый. – Домой, на зону!" Потом они хором исполнили куплет странной песни, в которой присутствовали словосочетания "Прощай, страна Барания" и "Так здравствуй, мама-зона, чумная вольница моя".

Краев сидел с открытым ртом. Мужички произвели на него неизгладимое впечатление.

– Ребята, вы – чумники? – спросил он.

– А что, по твоему, мы на баранов похожи? – заржал тот, кого назвали Василием.

– Нет, вроде бы, – неуверенно произнес Краев.

– Ну так значит, мы – чумники! А ты чего такие вопросы задаешь? – Василий посмотрел озадаченно. – Сам-то не чумник, что ли?

– Чумник я, – сказал Краев с удовольствием. – Самый что ни на есть чумовой. Только я из другого Врекара. Мы такую кликуху не применяем – бараны. Вы кого так называете?

– Этих… – Бородатый Савелий махнул рукой. – Правильных. Иммунных. Неагрессивных и перевоспитанных. То есть всех, кто не чумники.

– Значит, есть чумники и есть бараны?

– Ага. – Вася снова загоготал. – Они бараны, а мы – чумники. Они – хорошие и добрые. Неагрессивные. Мы – бяки, злые, но веселые. А у вас что, не так? Ты с какой зоны?

– С четвертой.

– А, вот оно что! – Василий понятливо качнул головой. – "Четверка" ведь строгого режима?

– Да, – уверенно сказал Краев.

– Говорят, у вас там дисциплина? Кого-то даже перевоспитать удалось?

– Да уж… – Краев тяжело вздохнул. – Совсем прижали. Менты поганые вздохнуть не дают.

– Ну ты загнул! – хохотнул Савелий. – Откуда ж на зоне менты?! Они ж там сдохнут! Зона – не тюрьма! Зона – это карантин. На зоне только чумовые!

– Шучу, – дал обратный ход Николай.

– Ну ладно! Добро пожаловать на "Семерку"! – Вася протянул большую руку, изготовленную природой на манер деревянной лопаты. – У нас – Врекар общего режима. Вольняшка! Уколы делают только раз в два месяца. Считай, тебе повезло. Как перевода добился-то?

– Интригами, – таинственно объяснил Краев. – Интригами, поголовным пьянством и безобразным поведением. Откусил соседу ухо.

– Наш человек! – радостно воскликнул Савелий. – Как зовут-то?

– Сергей Иванович.

– Выпьешь за знакомство?

– Выпью.

– Во! – Савелий извлек из кармана плоскую металлическую фляжку. – Мне один химик из двадцать третьей зоны нацедил. Умница парень, второй Менделеев! А может, даже и первый. Виски! Синтетика, конечно, но вкус божественный… Блю Вокер в подметки не годится. Да и где его теперь взять-то, настоящий Блю Вокер?

Савелий достал стаканчики – складные, но имитирующие стекло. Выпили, занюхали рукавами, блаженно откинулись в креслах.

– Зенки загасим! – Вася извлек из кармана пульт и поотключал все экраны, в том числе и окна. – Так спокойнее. Мне эти телевизоры на нервы действуют. Все время кажется, что за тобой подглядывают.

– Мне тоже, – признался Николай. – Слушай, Вась, как тебе удалось все выключить? Тут же не предусмотрено отключение. Я своим пультом пробовал.

– А у меня свой! – Василий подкинул прибор на руке. – Не смотри, что выглядит коряво. Отключит все, что захочешь. Сам изобрел. Мы ведь с Савкой электронщики. А ты кто?

– Лингвист, – почему-то сказал Краев.

– Понятно. В командировке был?

– Естественно.

– В самой Москве?

– В самой.

– Ну как там? Лет пять уж там не был.

– Да все так же. – Краев брезгливо сморщился. – Чистота, красота и дисциплина. Барания и есть Барания.

– Понятно… – Вася грустно вздохнул. – А все равно посмотреть хочется. На монорельсе прокатиться. Я ведь до чумы в Москве жил, на Петровке. Ты чего в командировке-то делал?

– Так я тебе и сказал!