– Я… Это… – Краев взялся за руку девушки, не отрывая взгляда от ее прелестей, и хотел уже было начать тягучее повествование о том, что он – Сергей Иванович, но можно просто Сергей, и что он из четвертого Врекара, но вопросы задавать ему без толку, потому что память ему затерли, но это ничего, Салем уже все проверил, и он безопасен… – В общем, это… Меня зовут…

– Метаморф его зовут! – громко сказала Лиза. – Все поняли? Он самый натуральный метаморф из четвертой зоны. Из Инкубатора. Так его и называйте – метаморф. Вопросов ему лишних не задавать, он все равно вам ничего не расскажет. А кто будет чрезмерно любопытен – в лоб получит. От Салема и от меня лично.

Диана испуганно выдернула руку и свалилась назад, на диван. Один из парней, квадратный метис-полумонгол, тихонько присвистнул.

– Ого, живой метаморф! А с виду вроде обычный чумник! Нас тут не поубиваешь?

– Вас – нет, – заверил Краев. – Я, типа, на отдыхе. В данный момент имею намерения убить пару литров пива и уничтожить фунт хорошей телячьей вырезки. На всякий случай предупреждаю: в вашей чумной жизни я совершенно ничего не соображаю, так как немалое количество лет провел далеко от чумных зон. Так что вы мне все объясняйте, упыри, если я чего понимать не буду. И без обид. Пойдет?

– Без проблем! – Второй парень поднял руку, составил большим и указательным пальцами кружочек, означающий о'кейное состояние дел. – Меня зовут Крюгер. Хотя на самом деле я Шихман. Обживайся, метаморф. Только поосторожнее с местной публикой – свиньи в этом заведении не все достаточно воспитаны. Особенно вон те бузотеры за крайним столом. Мы с ними не контактируем, и они нас не трогают. Во всяком случае, на этой неделе пока не трогали.

Крюгер, он же Шихман, был долговязым молодым человеком с большими семитскими глазами, полными розовыми губами и неожиданно аккуратным небольшим носом, больше приличествующим какому-нибудь поляку, чем еврею. На подбородке Крюгера произрастала рыжая бородка – крайне маленькая, но тщательно ухоженная. Тонкие усики говорили о некотором аристократизме, не переходящем пока в полную оторванность от народных масс. Впечатление о элитарности усиливал черный широкий галстук с блестящими звездочками и идеально белый воротничок с вертикально стоящими треугольными концами. Правда, насколько успел заметить Краев, ниже воротника не наблюдалось никакой рубашки – сиреневый смокинг Крюгера был одет прямо на голое тело, и рукава его были грубо обрезаны ножницами чуть ниже локтей. Приятнее же всего было наблюдать прическу молодого джентльмена – он единственный из присутствующих сохранил полный комплект волос. Волосы его были обильно смазаны бриолином и зачесаны назад, образовывая блестящую в полумраке гладкую полусферу.

К столу подошла хорошенькая ведьмочка-официантка, круглый задок ее выписывал на ходу сложную траекторию. Краев даже хотел было шлепнуть по ягодице, обтянутой чем-то сине-блестящим, но бросил взгляд на Лизу и передумал: не стоило перебарщивать со вхождением в новую роль. Краев решил быть сдержанным и даже немножко суровым. Он внимательно ознакомился с меню, деликатно осведомился у Лизы, какие блюда прекрасная леди предпочитает отведать в этот превосходный вечер, корректно и точно сделал заказ, назвав официантку "лапочкой". И поймал на себе взгляды компании – внимательные и в то же время одобрительные.

Неплохо. Совсем неплохо, сэр. Главное – не ужраться с отвычки, сэр. Не упасть носом в салат.

Некоторые затруднения возникли при выборе напитков. В официальном меню значились водка, и бренди, и мартини, и все что угодно. Но стоила эта официальная роскошь непомерно дорого – еще дороже, чем в Москве. В папке меню присутствовал также листочек, написанный от руки, и озаглавленный "Чумное пойло". Цены здесь были гораздо меньше, но разобраться в названиях было совершенно невозможно. Что, например, мог представлять из себя коктейль "Святая отрыжка"? Или напитки с названиями "Радость утопленника" и "Поймай свой столб"? Единственным более или знакомым словом было "Мескатоник". Краев уже слышал его от Пети Стороженко.

– Может, мескатоника взять? – шепнул он Лизе.

– Ну, уж сразу и мескатоника? – Лиза тоже шептала, и теплые ее губы приятно дотрагивались до уха Краева. – Мескатоник натощак – это труба! Не кайф, а чистые кошмары. Надо поесть сперва как следует, и чтоб музыку включили. Разогреться сперва надо. Бери "Взлетную полосу" – для начала самое то будет.

– А что это такое?

– Синтетика, конечно. Чумное пойло – всегда синтетика. Но "Взлетная полоса" – штука хорошая. Спирт, газированная вода, эмульгатор, чтоб по желудку не било, ароматизатор типа "Кампари". Ну и немножко ускорителя. Совсем немножко.

– Ускорителя? Это еще что за фигня?

– Увидишь. Нормально, бери.

– Семь "Взлетных полос", – сказал Краев. – На всю компанию. Возражений нет?

– Мне не надо, – крепыш Чингис махнул рукой. – Извини, метаморф.

– Почему?

– Потому! – Лиза дернула Николая за руку. – Чего ждешь? – цыкнула она на официантку, уставившуюся на Краева, как на инопланетянина. – Заказ приняла? Иди! И быстро! Кишки уже к позвоночнику прилипли!

Официантка фыркнула, дернула плечом и удалилась к стойке.

– Я не пью. Вообще не пью, – миролюбиво сказал Чингис. – У меня режим. Я спортсмен.

– Спортсмен? – Краев заинтересовался. – А в чумных зонах есть спортсмены?

– Есть.

– Но вы же даже на соревнования выехать никуда не можете!

– А нам и не нужны соревнования. – Чингис положил огромные руки на стол. – У нас тут такие соревнования происходят… почище чемпионатов мира. И чуть ли не каждую неделю.

Чингис кивнул в сторону стола бузотеров, о которых только что неодобрительно отзывался Крюгер. Краев поглядел на его кулаки и понял, о каких "соревнованиях" говорит Чингис. Костяшки рук Чингиса были увенчаны серыми мозолями, набитыми тысячами ударов. Наличествовали и свежие ссадины, свидетельствующие, что хозяин регулярно находит своим кулакам применение.