— Сто раз себя прокляла, что устроила парня в твой бордель. Черт знает что тут творится! Сам ты, может, и ни при чем, но твои халды…

— А, ты про Артема? — догадался Вотяков. — Лично к нему у меня претензий нет. Работает профессионально, заказчики довольны. Недавно освоил новый трюк, сшили ему костюм инопланетянина. Прикольный! Завтра выезд на корпоратив, он в группе. Жан, что случилось-то?

— По-моему, он закрутил с кем-то из твоих кикимор. Мне надо узнать с кем. Срочно и без шума.

Генеральный директор задумчиво потер все три своих подбородка.

— Жанна, ты знаешь, как я тебе обязан, — сказал он. — Для тебя я готов на все, но тут я бессилен. Ты говоришь невероятные вещи. Если Артем где и закрутил, то на стороне. Романы на производстве у нас строжайше запрещены. Их просто нет! Это даже не обсуждается.

— Не смеши! У тебя тут настоящий вертеп. Разве только что, на моих глазах, ты не лапал какую-то девку? Кристина, кстати, в курсе?

— Что ты! Это не девка была, это дизайнер! — всполошился Вотяков.

Его супруга Кристина отличалась крутым нравом и тяжелой рукой. Гневить ее было опасно — все имущество Вотякова на случай внезапных поворотов судьбы было оформлено на жену.

— Жанна, повторяю! — заныл Алексей Викторович. — Падлой буду, если хоть что-то знаю. Я в такие дела не лезу, на выездах не бываю. Я руководящий работник.

— Тогда тащи сюда человека, который все знает! И при этом не будет болтать.

— Это вещи взаимоисключающие. Хотя… Дай мне пару минут…

Вотяков снова мучительно задумался.

— Можно попробовать поговорить с Лизой Гавриленко, — после долгой паузы сказал он. — Это девушка из бухгалтерии, неглупая, хороший квалифицированный работник. Она должна быть в курсе всех дел. Только одна просьба: надеюсь, ты не злоупотребишь моей дружбой и не будешь расспрашивать Лизу про наши с ней отношения.

— Зачем?

— Чтоб потом настучать Кристине, — боязливо пояснил Вотяков, втянув голову в плечи и озираясь на стены, увешанные оптимистичными плакатами.

— Да блуди ты сколько влезет! Зови свою бухгалтершу, а сам сходи куда-нибудь поруководи.

Лиза Гавриленко оказалась такой же писаной красавицей, как и прочие девушки фирмы Вотякова. На ней ловко и тесно сидел деловой костюмчик розового цвета, юбка слегка показывала чудесные узкие коленки. На каждом ногте ее тонких ручек было нарисовано по едва заметному розовому сердечку. Красилась Лиза очень скромно, губки имела бледные, но такие блестящие, что они казались намазанными клеем. Ее серые глаза так и стреляли, и в первую минуту Жанна пожалела, что сама бросилась в вертеп Вотякова — надо было нанять частного детектива. Но теперь отступать некуда, да и время не терпит.

— Я дальняя родственница Артема Немешаева, — постыдно соврала Жанна и сразу поняла, что Лиза ей не верит.

Впрочем, Жанне было не важно, какой предлог для допроса придумать — важно, чтобы ей не соврали.

— Мать Артема, моя троюродная сестра, звонила вчера из Прокопьевска, — торопливо продолжила Жанна. — Артем уже третий месяц не дает о себе знать. Мать вся извелась, я ее успокоила, как могла. Зная характер сына, мать уверена, что тут замешана какая-то девица. Что за девица? Насколько это серьезно? Сердце матери…

— Понимаю, — сказала Лиза, глядя Жанне прямо в глаза и улыбаясь своими наглыми бледными губами. — А с самим Артемом вы говорили?

Жанна слегка и очень естественно покраснела.

— Мне у него неудобно спрашивать, — сказала она. — Все-таки родственники мы дальние, общались мало. И потом, может, и нет никакой девицы…

— Думаете, у такого мальчика может никого не быть? Вы серьезно? — усмехнулась Лиза. — Да половина наших девчонок в него влюблена! Он у нас всеобщий любимец, наш Амур.

Жанна знала, что Артем иногда изображал Амура, спускающегося с небес на балкон заказчика. Был у него для таких случаев и белый костюмчик с юбочкой, и крылья, надевавшиеся как рюкзак. В таком виде Артем доставлял цветы и подарки. Накануне преображения в ангела он тщательно брил ноги и грудь и за это требовал с Вотякова надбавку — за моральный ущерб, как он говорил.

— Все без ума от вашего Артема, даже Тамара, зам по кадрам, — а ведь ей уже почти сорок, — продолжала улыбаться Лиза. — Но старухи не в его вкусе — ему чуть не малолеток подавай. Например, он у Мики Варьку отбил.