Причастность директора к убийству секретаря была очевидной, хотя Сет не мог понять, чем Ваанберит мог так насолить Саргатанасу. Опять же, следы покушения на герцога тоже вели в его сторону. Совершенно точно известно, что здесь замешан Мертвецов, а раз так, то Саргатанас попросту не мог не знать этого. Сет попытался вспомнить разговор с директором, и вновь почувствовал оставшееся после него ощущение недоговоренности. Тогда он подумал, что директор, как всегда осторожничает, стараясь при этом не забывать и о своей выгоде. Сейчас же все представлялось в несколько ином ракурсе.

Но несмотря на все косвенные улики против собственного начальника, Сет понимал, что доказать его причастность к чему-либо почти невозможно, если только у него не будет железных показаний свидетелей, главным из которых Сету представлялся Мертвецов. Дело было за малым — арестовать Мертвецова и допросить его. Лежавшая в кармане бумага позволяла и то, и другое, и даже то, что Ксафан проделал с Надгробным…

Аккуратно завернув в колчан смертоносные дротики, Сет убрал его в карман, в котором уже лежал завернутый в бумагу кусочек паркета. Ксафан сумеет определить, какими ядами пользовались заговорщики, и если Ваанберит и умершие на глазах Сета стражники были отравлены тем же ядом, от которого погиб слуга герцога, то станет очевиден факт разветвленного заговора, и он просто вынужден будет обратиться к премьеру и рассказать обо всем, что удалось узнать. Самому с Саргатанасом не справиться — это Сет понимал очень хорошо, но это уже забота Рофокала, который услышит занятную историю о творящихся в Хаде безобразиях. И уже ему решать, как поступать с директором…

Выглянув в боковое окошко, Сет понял, что они уже подъезжают к клинике. Опоздать он не боялся — Ксафан, как и многие в Хаде жил там же, где работал. Его не очень большой, но уютный домик располагался за зданием клиники, но Сет решил все же сначала заглянуть в лечебницу. Увеличивающееся с каждым разом количество больных и недостаток персонала вынуждали старого лекаря проводить много времени в клинике, занимаясь не только врачеванием, но и решением всевозможных хозяйственных проблем.

— Тпруу, милые! — Раздался веселый голос Константина.

Открыв дверцу, Сет пружинисто спрыгнул на мягкий снег.

— Константин, отведи лошадей в конюшню, и жди меня там, — бросил он на ходу, направляясь к главному входу в клинику.

— Да, шеф, будет сделано! — Громко отозвался меняющийся на глазах Константин.

Сет подумал, что уже достаточно долгое время он совершенно не слышит мата, или каких-то других, не очень приятных слуху слов и, не без оснований связал это с переменой имени. Ему даже вспомнилась поговорка, слышанная в его единственное посещение того мира — «Как ты лодку назовешь, так она и поплывет». Вероятно, то же самое случилось и с Посмертным. Пока он ходил с таким, не очень приятным на слух именем, его отношение ко всему было если не безразличным, то очень близким к тому, но получив второе, нормальное, хоть и не привычное для Хада имя, Посмертный как-то сразу изменился. Причем, в лучшую сторону. Сет даже пожалел, что раньше не додумался до этого. Но, как говорится — лучше поздно, чем никогда…

Стоявшие на входе стражники взглянули на входящего Сета, и отвернулись — древняя игра «Три кости» была куда интереснее. Сет быстро добрался до кабинета Ксафана, постучал в дверь и, не дождавшись ответа, попробовал открыть ее — дверь была заперта. Не сильно расстроившись, Сет двинулся к другой, виднеющейся в конце коридора двери. Дойдя до нее, Сет заглянул внутрь и увидел мирно похрапывающую Аду. Будить старушку не очень хотелось, но больше никого не было видно — больные спали, дежурный персонал тоже, вероятнее всего, отдыхал. Вздохнув, и приготовившись выслушать от говорливой старушки выговор, за то, что прервали ее сон, Сет негромко позвал:

— Ада.

Ада мгновенно открыла глаза. Увидев Сета, она несколько раз моргнула, затем чихнула и, присев на узкой койке, неожиданно бодро сказала:

— А, Сетик! Какие гости! Давненько вы к нам не заглядывали.

Сет не стал напоминать, что они виделись, не далее, как несколько часов назад и, улыбнувшись зевающей во весь рот помощнице главного лекаря Хада, сказал:

— Доброй ночи, Ада. Мне нужно поговорить с Ксафаном. Вы не знаете, где я могу его найти?

— Сейчас посмотрим, — так же бодро ответила старушка и, спрыгнув с койки, быстро подошла к висящему на стене большому листу. Сощурившись, и что-то прошептав одними губами, она обернулась к Сету:

— Какое сегодня число?

— С ночи было двадцать первое, — ответил Сет.

— Да здесь он, — она ткнула узловатым пальцем куда-то в центр листа, и добавила, — три ночи не спал, все с этими больными возился, а их все больше и больше, прямо как в войну! Вы не знаете, что там творится?

Подумав, что это уже было, Сет поспешил сменить тему:

— С удовольствием поговорил бы с вами на эту тему, Ада, но я очень тороплюсь. Где я могу найти Ксафана?

— На обходе, где ж еще? Пойдемте, поищем его.

Для своего возраста Ада была очень даже живой и бодрой. Настолько, что Сету пришлось даже прибавить шаг, чтобы не отстать от резво семенящей перед ним маленькой, иссохшей от времени старушенцией. Заглянув в несколько комнат и, не обнаружив в них никого, кроме храпящих больных, Ада и Сет поднялись на следующий этаж, где сильно пахло серой. Сет даже поморщился от резкого запаха. Заметив это, старушка усмехнулась, и объяснила:

— У нас здесь три операционные, вот и пахнет. Я-то привычная к запаху, а некоторым, кто приходит сюда в первый раз, становится даже плохо. Даже отпаивать приходилось. Вы как, нормально? — С участием взглянув в глаза Сету, она улыбнулась, — Ну, вижу что нормально.