Факт первый — фигуранты дела о покушении на герцога: Жмуров, убивший Эсту и Скелетов, убивший Жмурова — оба рекомендованы в уважаемые семьи от их Департамента и с личной подписью директора на рекомендации.

Факт второй: Скелетов, он же Замогильный, гарантом которого был Мертвецов, служил у герцогини и исчез примерно в то же время, когда герцогиня Агварес заметила пропажу карточку из казначейства, с которой двумя ночами позднее работница почты Аза Бель записывала данные в регистрационную книгу.

Третий факт: череп Олгоя, украденный из дома убитого Ваанберита каким-то образом оказался в руках Саргатанаса, что было очень серьезной уликой против него, хотя здесь многое зависело от того, сумеет ли Сет «разговорить» Мертвецова, которого еще нужно было арестовать.

И четвертый факт: уверенность директора в виновности Гибеллины — обычно дотошно разбиравший интересующие его дела, в этот раз Саргатанас не захотел даже обсуждать саму попытку отравления, заострив все внимание на возможности оказать герцогу услугу, дабы получить политические дивиденды. Это было похоже на него, но Сет был уверен, что в этот раз директору вовсе не хотелось разбираться с делом Гибеллины совсем по другим причинам — при разбирательстве могли вскрыться факты, которые Саргатанас предпочел бы утаить. А что это могли быть за факты, если не причастность к покушению?

Опять же, его визит к графу Зель, у которого служил Жмуров. Конечно, Саргатанас мог придти, чтобы лично принести извинения за рекомендованного «обращенного», но Сет чувствовал, что это лишь видимая, официальная причина. И если на секунду предположить, что директор душа заговора против герцога Агвареса, то Зель вполне мог входить в число посвященных в это лиц. Хотя бы по той простой причине, что он принадлежал к тому же чертовому клану, что и Саргатанас, и к клану эосфоров относился с вежливой враждебностью.

Что же касается судейских, то их роль в этом деле была менее понятной, хотя совершенно ясно, что и Эфиппас и Саклас пытаются вести какую-то свою игру. Одно лишь выдвинутое против Сета обвинение в убийстве секретаря чего стоило! А странная засада у дома адвоката Гибеллины, организованная по приказу Эфиппаса? И откуда он вообще узнал, что Абигор получил сигилу, которую, как правило, консул Светлых всегда вручал в своем кабинете тет-а-тет? А этот клинок из черного железа, сделанный, если верить Ксафану, пропавшим тысячелетия назад Сайтаном, но который, опять же, по Ксафану, изготовлен не так давно? Клинок без клейма и с рукоятью в виде четырехрогого зверя, которым были изрезаны трое «обращенных», двое из которых уже умерли! И если его не подводит интуиция, и яд с дротиков и на кусочке паркета окажется тем же, что и на конверте, то вопрос, кто его сделал, становится определяющим. Вопрос, ответ на который, возможно, знает только умирающий Хрон, помочь которому может лишь Светлый…

Сет дотронулся до кармана, чувствуя твердую грань диадемы, и вспомнил слова Метатрона:

— Амулет твоей матери, обладает величайшей силой, о которой никто даже не подозревал, пока мы не смогли прочитать часть «Книги». И тебе нужно принять решение, от которого будет зависеть судьба не только вашего, но и нашего мира.

Тогда Сет не поверил его словам. Каким бы правильным и уступчивым не казался Метатрон, Сет ни на секунду не забывал, что перед ним сидит враг, который вряд ли будет стараться что-то сделать для Хада и его жителей. Но после разговора с консулом события начали развиваться с такой стремительностью, что Сет уже не очень понимал, кто сейчас хуже: «свой» Саргатанас или «чужой» Метатрон…

…Консул молча смотрел на Сета, с нетерпением ожидающего его ответа. Казалось, Серафим борется с самим собой, решая сложную задачу — спасти демона, в обмен на столь нужное ему согласие Сета. Пауза затянулась настолько, что Сет уже решил, что Метатрон не согласится, и сейчас пытается подобрать слова, чтобы его отказ не прозвучал слишком уж резко. Но он ошибся. Глубоко вздохнув, Метатрон негромко спросил:

— Давно он в таком состоянии?

— Не знаю, — Сет пожал плечами, — шарахнуло его вчера, но это уже не в первый раз, так что процесс мог начаться гораздо раньше.

— Хорошо, — кивнул консул, — едем. Я обещаю сделать все, что в моих силах, но хотел бы перед этим задать всего один вопрос.

— Да?

— Вопрос простой: не переменишь ли ты своего решения, если мне все же не удастся спасти его?

Сет взглянул в его светлые глаза и, кивнув, твердо ответил:

— Слово графа Раума.

Метатрон удовлетворенно кивнул в ответ.

— Этого достаточно…

Ехать в экипаже Сета Метатрон отказался, сославшись на некие дипломатические условности. Сет не стал настаивать. Подойдя к молчаливому Константину, во все глаза разглядывающего Метатрона, Сет негромко сказал ему:

— Константин, мы едем назад в клинику.

— А? — Словно только очнувшись, Константин повернулся к Сету, — Обратно?

— Да, — ответил Сет, — и быстрее, чем ехали сюда.

— Понял, — произнес повеселевший вдруг Посмертный, — будут вам и гонки по пересеченной местности, и Париж-Дакар и Формула-1!

Сет не понял, причем здесь пересеченная местность и весь остальной, произнесенный Посмертным бред, но не стал переспрашивать. Забравшись в экипаж, он захлопнул дверцу, и крикнул: