— Ей-ей, вы придумываете.

— Придумываю? — водитель хохотал до кашля. — Честное слово, правда. Товарищ Архипенко не даст сбрехать. И урожай-то, видать, определили по тому фото.

Кислов нахмурился, болезненное выражение появилось на его худом лице с плоскими щеками, тронутыми, как изморозью, седоватой щетиной. До самого совхоза он не проронил ни одного слова. Когда машина побежала по асфальту усадьбы, Кислов обернулся и так, чтобы его слышал только Архипенко, с горечью сказал:

— Это же не смех, а горе…

В дурном настроении приехал Кислов в совхоз. Их встретил Талалай — в бекеше, отороченной серым курпеем, и в такой же шапке.

— Экий ты гайдамак, — сказал Кислов, сморщившись от железного рукопожатия директора совхоза. — Нет-нет, мы ненадолго.

— Гастролеры, — журил Талалай, бесовски поигрывая восточными глазами. — Ненадолго в передовое предприятие?.. Жена ждет. Светлое вино «Мысхако» ждет. Баранина с луком ждет.

— Ждет? — Кислов удивился. Он чувствовал свое бессилие перед бараниной с луком и легким вином.

— Жена-то моя на радиоточке. Позывные «Суховей»! — весело воскликнул Талалай. — Мимо моего второго отделения проезжали, ну оттуда дежурный и проинформировал. Мы в Сечевой степи живем. От предков унаследовали отличную сторожевую связь.

— Ну если уж дело коснулось предков, придется принимать приглашение, — согласился Кислов. — А то обвинят меня, иногороднего, в нарушении старинных казачьих традиций. Пошли! Ведите нас к жареной баранине.

Архипенко впервые попал в совхоз и теперь с интересом рассматривал одноэтажные домики с палисадниками и заборчиками, участки городской планировки без куриного помета и навозных куч. Сарайчики и те окрашены, а домодельных клуней и в помине нет.

— Почему сельсовету в кирпиче отказал? — спросил Кислов, узнав о том, что кирпичный завод совхоза работает без перебоев.

— Хотели получить бесплатно. Не могу… Есть расчетный счет — прошу. Материалы можем на своем транспорте доставить. Цена по таксе.

Жена Талалая встретила гостей у накрытого стола.

— Ребята уже пообедали? — спросил Талалай жену.

— Пообедали.

— Три сорванца у меня. Будущие ударники полей. Мальчишки. Она сама всех воспитала. Ни нянек, ни работниц принципиально не держим.

— Не кичись, эксплуататор, — остановила его жена. — Открой-ка лучше вино.

Талалай откупорил бутылку «Мысхако». На стене фотография — «Память Московского Краснознаменного военного училища связи». Хорошенькая стройная девушка в гимнастерке, в пилотке, коротко острижена. Это хозяйка дома. Теперь пополнела немного, отрастила косы.

Кислов чокнулся со всеми бокалом, выпил до дна. Слушал словоохотливого хозяина. О нем говорили: «Опять вылезает на первый план, не сидится ему, не лежится! Такой бы термометр подальше от нас. Чуть что, начинают нам мерять температуру товарищем Талалаем».

После Приютного чувство горечи не проходило. Не помогли красивые виды совхоза, порядок «талалаевский». «Что же, мастак! А я-то тут при чем? Есть я или меня нет — все равно Талалай работал, работает и будет работать. Больше того, я мешал ему. То транспорт от него требовал, то кирпич и черепицу, то комбайны, когда перезревали колхозные хлеба».

— Рабочей силой мы обеспечены по самое некуда. — Талалай провел пальцем по горлу. — Даю людям заработать… Зимой? А что зимой? Полевики прессуют камыш для стеноблоков, обжигают черепицу, да мало ли чего еще в хозяйстве!.. Каждому — жилье. Семейным — комнаты, молодежи — общежитие. Кто хочет свой домик, не обвиняем в индивидуализме. Помогаем по-земному, сугубо конкретно. Если он построится, куда его отсюда потянет? Да и зачем? Зарабатывают у меня по способности, получают по потребности…

— Подошли к коммунизму, — Архипенко многозначительно взглянул на Кислова.

Тот ел баранину, и, надо сказать, с аппетитом.

— На последнем бюро прибеднялся, — упрекнул он. — Клянчил цементу, даже шиферу, а у самого черепичный.

— Товарищ Кислов, я не прибеднялся! — воскликнул Талалай. — Есть заботы от бедности, а есть заботы от богатства.

«Вот этот не заунывный, — думал Архипенко, не отставая за едой от своего старшего спутника, — оптимист. Возможно, и в самом деле таков, а может, прикидывается. Ему что? Касса государственная. Дебет-кредит в ажуре. Не хватает чего — дадут. Совхоз! Равносилен заводу или крейсеру. Без горючего не оставят, и зарплата в синем конверте».