Снова появился Дорофеев.

— Мария Сысоева уехала в Краснодар,— извиняющим­ся тоном сказал он.— Не повезло вам.

— Жаль,— сказал Шукаев.— Ну что ж поделаешь. Ска­жите-ка мне вот что. Из документации следует, что вы дважды ее допрашивали. И ни разу не задали вопроса: встретился ли ей кто-либо, когда она привязывала лодку

Дорофеев испуганно посмотрел на Жунида.

— Она вроде говорила, что какой-то парнишка уплывал на челноке с острова.

— Почему этого нет в протоколе?

— Виноват, не отразил. Посчитал за мелочь.

— Нет в нашем деле мелочей,— с досадой сказал Жунид.

— Виноват. И потом...

— Что потом?

— Начальник приказал всю доследственную переписку отослать в Тахтамукаевский район...

— Мм-да,— протянул Жунид.— Теперь уж поздно разводить руками. Вот что. Свяжитесь-ка с аптекарем, отцом девушки. Пусть в четверг его дочь будет дома. Я до этого времени пробуду в ауле Хантук. Проверю всех рыболовов и грибников, которые бывают на островке.

— Будет сделано.

— Еще одно: расскажите, что из себя представляет ха­тенка, о которой упоминается в показаниях Сысоевой?

— Это бывший полевой стан соседнего колхоза...

— Стан на острове?

— Так он же не был островом раньше. В позапрошлом году Кубань разгулялась. По ложбине, где вербовая роща, получился рукав, и посреди реки кусок рощи остался остров­ком. Бригадный домик и теперь там стоит на полянке. Бра­коньеры в нем иногда ночуют. А с тех пор, как рыбнадзор облавы начал устраивать, безлюдно стало в хибаре...

— Ясно,— сказал Жунид, пряча документы в сумку Больше ему нечего было здесь делать. Ничего нового Доро­феев сообщить не мог

До Хантука участковый доставил Жунида по реке. Кубань несла глыбы льда, и лодочник, отталкиваясь от них веслами, ловко выгонял плоскодонку на быстрину. Шукаев молчал, разглядывая окрестности. На высоком правом берегу маячи­ли одинокие ветлы, за ними простиралась степь. Слева ле­жали невысокие холмы, пересеченные неглубокими балками и оврагами. Вдали, примерно в километре от них, виднелся посреди реки островок, заросший вербой Там и стоял где-то в зарослях похилившийся бригадный домик.

Жунид вздохнул Временами ему не хватало привычного пейзажа предгорий. В его родной Кабардино-Балкарии тоже есть степная равнина, но она окружена зеленым полукругом гор, над которыми всегда сверкают на солнце снеговые вер­шины. Из небольшого, в несколько десятков дворов селения, где он родился, хорошо были видны белые домики Нальчика в гуще зелени и эти горы Посредине ослепительно сверкала корона Гюльчи, сбоку от нее — Коштан-Тау, похожая на ги­гантскую пирамиду, чуть правее заслоняла все глыба Дых-Тау

— А вот и Хантук Здесь уже территория Тамара Эдид-жева Я вас высажу и поеду назад,— прервал его раздумья Дорофеев

Шукаев выпрыгнул на дощатый настил рыбачьего причала

— Вот тропка,— сказал участковый.— По ней метров двести пройдете вверх, потом повернете направо и сразу увидите правление колхоза.

— А сельсовет? — спросил Жунид.

— Сельсовет — в Афипсе. В нескольких верстах от Хан-тука. Ну, бывайте.

— Спасибо. До свиданья.

Тропинка шла по вербовой роще. Аул укрылся за высо­кой земляной дамбой, предохраняющей его от воды во время весеннего паводка на Кубани. Жунид взобрался на дамбу и осмотрелся. Островок торчал из воды не более как в ста метрах от берега. С дамбы была видна и часть домика. Изда­ли он вовсе не казался таким уж ветхим, как расписал До­рофеев. Правда, камышовая кровля потемнела и прогнулась, но турлучные стены с облупившейся глиной еще держались крепко... «Нечего мне там сейчас делать»,— подумал он и зашагал дальше.

Возле правления колхоза Шукаева ждало неожиданное приключение. Он вообще часто умудрялся оказываться в центре каких-то событий, не всегда имеющих прямое отно­шение к его непосредственным занятиям в данный момент. Размышляя иногда, хорошо это или плохо, Жунид ни к како­му выводу прийти не мог, хотя именно благодаря этому рас­крыл не одно преступление.

Когда он подходил к кирпичному зданию правления кол :хоза, там было довольно шумно. На скамейке перед дотом сидел милиционер с двумя зубиками в петлицах плаща и наблюдал за происходящим во дворе. Приземистый адыгеец в золотистом курпее и коричневой черкеске стоял неподале­ку от него и, жестикулируя, ораторствовал перед нескольки­ми мужчинами, собравшимися возле крыльца. В руках у них были чемоданчики или ящики, по-видимому, с инструментами.

Шукаев остановился. Говорил человек в черкеске по-ады­гейски [7] . Жунид понял, что утеряны ключи от какого-то сей­фа, и собравшиеся — слесари и кузнецы, которых созвали сюда, чтобы открыть сейф. Он подошел к милиционеру, ока­завшемуся участковым Гамаром Эдиджевым, и спросил, в чем, собственно, дело.

— Это председатель, Мусса Чемсо,— ответил Эдиджев, кивнув на мужчину в черкеске, который уже входил в дом, сопровождаемый слесарями.— Единственный ключ от сейфа уронил в воду, а в сейфе — банковская ссуда...