В. В. Розанов, перефразируя Достоевского (и Вольтера, которому приписывается эта мысль), в работе «О легенде «Великий инквизитор» пишет: «…если бы не было Бога, то следовало бы его выдумать. И не то странно, не то было бы дивно, что Бог в самом деле существует; но то дивно, что такая мысль — мысль о необходимости Бога — могла залезть в голову такому дикому и злому животному, как человек: до того она свята, до того она трогательна, до того премудра и до того она делает честь человеку».

В богословских диспутах, пояснениях, откровениях Божественное, Бога, религию часто соотносят с самыми возвышенными человеческими абстракциями: «Религия — наивысшая красота и свет, доступные человеку» (митрополит Введенский в диспуте с Луначарским), «Бог есть любовь и пребывающий в любви пребывает в Боге и Бог в нем» (послание Иоанна, 1,4,16), «Бог это любовь и без любви, то есть без Бога невозможно существование и развитие человечества» (патриарх Афиногор).

В самом деле, Бог — это Любовь. Так что же это такое? Это уже не субъект, пусть даже в масштабе Универсума, это присущее человеку чувство, хотя и трактуемое как вселенское.

Вспоминаю разъяснения, с которыми на встрече в Дубне обратился к физикам один из профессоров Московской духовной академии: «Бог это по сути состояние души!»

— Но, причем же здесь бог? — спросил я — Состояния любви, восторга достижимы, осознаваемы и объяснимы без введения понятия о Боге.

— Да, конечно, — ответил он — но, мы вынуждены использовать понятия и термины, которые устоялись, привычны и принимаются большинством общающихся с нами.

Можно усматривать в этом ответе признание сознательной эксплуатации этого понятия — Бог, то есть обман. Не исключено. Но можно рассматривать этот ответ как подчеркивание символичности этого понятия, будем надеяться, что так.

До сих пор, выше, мы говорили в основном, хотя и не подчеркивали этого, о Божественном, о Боге как субъекте вне нас, которого чтут и к которому возносят свои молитвы верующие.

Однако существуют представления о Боге, как это только что было отмечено, который есть и вне, и внутри нас, и повсюду. Это наиболее эмоционально яркие и интеллектуально укореняющиеся формы Веры, утверждающие и развивающие представления, провозглашенные еще в Евангелиях.

Так, уверовавшие в возможность постижения Бога через себя и как личное устремление к чему-то более высокому отвергают и действительно не могут признать ничего божественного, идущего к ним из вне их.

Это удивительно ясно в замечательных стихах воспроизвела Зинаида Миркина:

Бог есть любовь и он творец и внутренняя суть нашей души. И ничего не может быть прекраснее и важнее восторга, в котором мы, уверовавшие, находимся, пребывая на лоне бесконечно расцветающих и благоухающих полей абстракций, и с которых мы устремляемся в высь к Богу.

Еще шире рассматривает, еще глубже проникает, еще дальше уводит от теперь уже совсем состарившегося Бога — Отца современная теология. По существу она объявляет Бога лишь символом безграничной сложности мира и старается это делать с помощью самых выдающихся представителей науки.

Так, известный теолог нашего времени П. Тиллих в «Дискуссии с Эйнштейном» трактует его слова: подлинный ученый «смиряет свой ум перед величием разума, воплощенного во всем сущем, разума, который в сокровенных своих глубинах недоступен человеку» как указание «на общую основу физического мира в целом, которая… сокрыта в своей неистощимой глубине». И именно, эта сокрытая неистощимая глубина есть «основной элемент всякой развитой идеи Бога».

При этом предварительно П. Тиллих обрушивается на «концепцию… Бога, вмешивающегося в природные явления, либо являющегося причиной природных явлений, делает Бога объектом природы наряду с другими объектами, существом среди существ, бытием среди прочих видов бытия, пусть высшим, но отнюдь не исключительным и уникальным». И далее к этому добавляет: «Это, безусловно, разрушение… любой осмысленной идеи Бога», и характеризует такую концепцию как примитивную и устаревшую.