Таким образом, понятия добро и правда отнесены мной к обществу как к конкретному субъекту и не являются нравственными абстрактными понятиями человеческого вообще. В противном случае возмущение моего друга было бы совершенно справедливым.

Философская, религиозная мысль уже давно пришла к пониманию единства добра и зла, правды и неправды, которое так основательно обсуждалось в богословской, философской и художественной литературе. Однако биосоциальные корни этого противоречия, по-видимому, ускользали от человеческого интеллекта. Но, конечно, если не считать очевидным необходимость лжи власть имущих при их воздействии на остальную человеческую массу — «быдло» и веру в правду этой лжи во взаимодействии массы — «быдла» с власть имущими, подчинении этой массы — «быдла» власть имущим, пока на смену прежней лжи (правды) не приходит правда (ложь) новая.

Вспомним речь Великого инквизитора из поэмы Ивана Карамазова, которой он досаждал боголюбивому Алеше: «Они (стадо людское) будут дивиться на нас и будут считать нас за богов за то, что мы, став во главе их, согласились… над ними господствовать —…Но мы скажем, что послушны Тебе (Христу) и господствуем во имя Твое. Мы их обманем… Тебя (свободу) мы уже не пустим к себе. В обмане этом и будет заключаться наше страдание (наше предназначение и суть их счастья), ибо мы должны будем лгать».

Интересно, — еще Платон считал, что правители имеют право лгать гражданам ради общественной пользы (трактат «Политика и государство»).

Мы подчеркнули противоречивость и единство добра и зла, правды и лжи в масштабе всего общества, но они проецируются на бытие каждой личности, и именно это важно. Поэтому сказать, что зло это то, что делает нам плохо, а добро это то, что делает нам хорошо, это все равно что ничего не сказать, тем более, что и хорошее и плохое в разных ситуациях и по отношению к разным участникам события часто меняются местами. Каждый человек взаимодействует не только с другими встречающимися на его жизненном пути людьми, но и со всем обществом в целом. Общество также взаимодействует с каждым своим членом в отдельности, не говоря уже о том, что общество неоднородно и в нем происходят взаимодействия между составляющими его многочисленными слоями и группами.

Естественно, что правила сосуществования (правила жизни), которые определялись под прессом осознания что есть добро и что есть зло, то есть мораль, нравственность, законы, с самых древних времен люди старались формализовать, зафиксировать и приспособить к задачам своего бытия.

Так, в древнеегипетской мифологии мы находим замечательную «отрицательную» исповедь умерших, которую они должны были произносить, представ перед Осирисом и судьями: «О владыки правды! Дайте мне познать Вас… сотрите мои грехи. Я не делал намеренно зла людям… Я не говорил лжи… Я не заставлял земледельца исполнять более положенной дневной работы… Я не клеветал на раба его господину… Я не убивал… Я не обманывал… Я не подделывал мер в моей стране. Я не отрывал кусков от покрова умерших. Я не прелюбодействовал. Я не отнимал молока от уст младенцев… и т. д. и т. п. Я чист! Я чист! Я чист!»

Аналогичную, но значительно более разработанную формализацию правил жизни, добра и зла мы находим в историко-литературных памятниках всех религий в виде запретов, правил поведения, перечней и даже разъяснении сущности грехов и добрых дел, недостатков и достоинств простолюдинов и правителей. При этом даются этические оценки поведения и даже указания, как в тех или иных случаях следует поступать.

Так, безусловный принцип — Не убий! — провозглашается всеми религиозными учениями, но окраска определяется эпохой, предшествующими традициями, политической конъюнктурой.

Лао-цзы (Даосизм) объявляет: «Прославлять себя победой (в войне) — это значит радоваться убийству людей… Победу следует отмечать похоронной процессией». Звучит злободневно и сейчас, спустя две с половиной тысячи лет.

Авторы Талмуда (Иудаизм) рекомендуют убить врага прежде, чем он убил тебя.

Коран (Ислам) разрешает убивать, хотя и с позволения Аллаха и без излишеств.

Не укради! — Важнейший принцип и в Иудаизме, и в Христианстве, и в традиционных религиях Африки, и… у всех, всюду, везде, всегда. Но в Коране (Ислам) принцип соединен с карой: «Вору и воровке отсекайте их руки».

А вот пример, раскрывающий суть недостойности личности, из исламских учений.

«Лицемер, — Когда он говорит, он лжет,

Когда обещает, поступает вероломно,

Когда ему верят, он предает».

Библия и Евангелия пронизаны запретами, правилами поведения, поучениями, которые вошли в поговорки, заповеди. Западному миру более всего близки заповеди Моисея, Нагорная проповедь Христа.

Отметим, однако, что противоречивость общественного и личного в этих понятиях, принципах сохраняется, она неустранима в любой идеологии. Но противоречивость мистического и реального аспектов этих понятий как непременный атрибут религиозных идеологий может быть устранена, естественно, с устранением самих религиозных идеологий. Это должно быть присуще той новой идеологии, о которой идет речь.

Теперь обратимся к проблеме воздаяния (за добро и зло). Эта проблема весьма существенна, так как идеологи божественного, богословы и святые отцы церкви особенно блистают своей злой и поэтической фантазией при описании прелестей и ужасов воздаяния.

Лучше всего христианскому миру знакомы благодать райского существования праведников и ужас адских страданий грешников, расписанные на стенах храмов, услышанные в проповедях священников, в изустных народных сказаниях, выписанные на полотнах живописцами и сотворенные в художественной литературе, уже в течение многих веков и даже тысячелетий. Вспомним хотя бы Данте Алигьери.