Некоторые субъекты, раздумывая над вопросом о том для чего они живут, чего они хотят от жизни, говорят: — Я живу для того, чтобы получать от жизни удовольствия, для этого я стремлюсь иметь высокий материальный достаток, он обеспечит мне хорошее жилище, питание, автомобиль, самолет, яхту, возможность путешествовать, веселиться и т. д., и т. п.

Все эти «для того»… не имеют отношения к истинной цели самой жизни. Эти «для того»… служат для обеспечения существования, функционирования жизни, но никак не отвечают на вопрос для чего существует и функционирует жизнь данного индивида. Можно принять тезис — жить, чтобы жить, но принятие этого тезиса равнозначно отказу от определения цели самой жизни индивида, то есть фактически признанию ее бесцельности аналогично бесцельности существования космоса, солнечной системы, океанов и материков на земле, камней, деревьев, животных, человечества. Такую бесцельность жизни как некоего явления в обозримой части вселенной следует, конечно, понимать и признавать.

В сопоставлении с этой бесцельностью особенно ясно проявляется социальный аспект самого понятия цели жизни отдельного человека, которая появляется только при его существовании в социуме и только как цель действий индивидуума в социуме.

Даже при ограничении цели жизни личностными задачами, как это объявляется Верой бахаи — цель жизни есть всемерное развитие личности, — все равно оказывается, что это развитие сопряжено со служением всем людям, то есть со служением обществу.

Выше был подчеркнут духовный аспект содержания понятия цели жизни в противопоставлении стремлению к материальным благам и удовольствиям. Однако нельзя не обратить внимание на материально-телесную (не духовную) составляющую этого понятия — цели жизни каждой отдельной личности.

Напомню, что, вообще, речь идет о жизни человечества в целом. Имея это ввиду, невозможно не признать, что продолжение рода, своего рода и тем самым всего рода человеческого, есть биологически самая значительная предназначенность индивидуума. Поэтому творение потомства, его рождение, воспитание, выращивание — также главная составляющая цели жизни индивидуума.

Эту составляющую, собственно биологическую цель жизни, нельзя отделять от цели служения обществу в духовной сфере. Именно в потомстве как продолжателе и физической, и духовной сущности человека обе стороны бытия обретают единство в бессмертии каждого, в бессмертии человечества. Поэтому среди добродетельных дел воспитание потомства в этических оценках просвещенного человечества не уступает творчеству интеллектуалов, творчеству вообще.

Мать и дитя как главные ценности любого общества должны быть лелеемы и оберегаемы не менее, чем гении интеллекта. Я написал не менее и не написал более вполне сознательно. Эти главные ценности человечества едины и неразрывны. Без продолжения рода человечество исчезает как биологический объект, без Разума — исчезает как мыслящая материя, как общество Homo sapiens.

Следует сделать оговорку. В истории культуры известны и до сих пор принимаются множеством людей и эксплуатируются различными религиозными учениями иные, серьезные с точки зрения социальной психологии представления о целях жизни каждого человека.

В индуистских религиозных учениях акцентируется обращенность личности в себя, в свое Я. В соответствии с этим в одном из наиболее разработанных учений индийской религиозной культуры — джайнизме (зарождение VII–V века до н. э., кодификация, запись I–V века н. э.) в качестве единственной достойной цели жизни рассматривается мокша — состояние блаженства и освобождения от всех тягот жизни, от всего обременительного, материального, злого.

Во многом противостоящее джайнизму учение Будды по существу сводится к ответу на самый кардинальный для личности вопрос: как освободиться от кармы (совокупности хороших и плохих деяний человека в нынешней и прошлых жизнях) и достичь нирваны — перейти в мир высшей реальности и абсолютного постоянства.

Карма как понятие социальной психологии, безусловно, играла большую роль, являясь мощным стимулом и регулятором общественного поведения личности, которая стремилась увеличивать положительную часть своей кармы и уменьшать отрицательную часть. Мир, жизнь рассматривались как источник страданий; спасение от страданий достигалось самовоспитанием и самоограничением, позволяющим уйти от этого мира в нирвану.

Это приводило к тому, что личность в своих проблемах искала выход в себе, а не в обществе, не в общественном протесте. Вероятно, не случайно в Индии в отличие от Китая долгое время не было крестьянских восстаний. В этом можно увидеть, как идеологии и их особенности (в данном случае отвлечение личности от общественной действительности) служат укреплению стабильности общества. Таким образом, даже совершенно не общественная цель жизни, цель, направленная личностью только на саму себя, в конечном итоге, даже если считать ее общественно ложной, оказывается направленной на общественную стабильность, то есть проявляется на определенном этапе как общественная правда и добро.

Далее, если бы я имел ввиду действительно разработку Идеологии-Веры как философской или «новой» религиозной системы я должен был бы попытаться понять, как эту систему можно наполнить этическим содержанием, отвечающим предстоящему периоду потрясений и перехода человечества к существованию на земле в предельно ограниченных условиях. Этику будущего, а таковая, безусловно, нужна, следовало бы изложить, обосновав ее с сарказмом Рабле, но кратко, и с таким же блеском, с каким Федерико Гарсия Лорка писал об искусстве, и с такой же глубиной, с какой Мераб Мамардашвили раскрывал суть идей Рене Декарта.