Тот зашевелился, захлопал глазенками, уставившись непонимающе на Дуная. Вот те на, этот поганец открыл было рот, чтобы заорать. Да только и сумел, что воздух выпустить. Твердый палец пластуна ткнул ему аккуратно под диафрагму, заставив побагроветь лицом. Потом палец переместился к губам, мол, тихо. Следующий жест дал понять ретивому, но не исполнительному служивому о том, что помереть он может прямо сейчас. Тот внял убеждению и орать не стал.

– По-русски говоришь? – Дунай присел на корточки рядом с ним.

– Д-а-а… – «Рыжик» дернул щекой, испуганно косясь на возникший из воздуха в руке пластуна нож. Что и говорить, нож выглядел страшновато. Работать пластун предпочитал не этим большим, выгнутым посередке горбом «мессером», но старый друг остался сломанным в составе шайнов.– Ты кто?..

– А тебе не все равно, кто я такой? Жить хочешь?

– Хочу.

– Вот и молодец. Поможешь мне, глядишь, проживешь подольше. Смекнул, что к чему, отрок?

– Да.

– Хорошо.– Пластун даже немного улыбнулся. Пусть расслабится, глядишь, сговорчивее будет.– Итак, мой дорогой новый друг, поведай мне кое-что. А именно – где вы, нехристи, держите недавно украденную с улицы девку, высокую и худую чернавку, а? Знаешь, про кого говорю?

– Да-да… – Пацаненок замотал головой. Да с такой силой, что непонятно, как она у него не отвалилась.– Я покажу, покажу.

– Конечно, покажешь,– Дунай покрутил перед его лицом ножом, чуть не срубив кончик носа.– Только давай-ка для начала, на всякий случай, и расскажешь. Договорились?

– Расскажу! – Лысый пленник зачарованно следил за бритвенно острой кромкой лезвия перед глазами. Нож в руке пластуна зажил своей жизнью, несмотря на солидные размеры и вес. Крутился меж пальцев, прокатывался по тыльной стороне ладони, ныряя обратно в кулак. Есть чего испугаться, тут его пластун в трусости не винил. Силенки у заморыша не те, чтобы тягаться с кремлевским воином. Понимал «оранжевый», кто перед ним, или нет, роли не играло. Цену своим габаритам и сноровке пластун узнал давно.

– Ну так давай, излей, так сказать, посильно все, о чем ведаешь. Ага? – Дунай подмигнул пленнику, одновременно послав сигнал Пасюку пытаться читать все мысли у того в голове. Хочешь не хочешь, а все равно вспоминать будешь, куда да как идти. И тут-то умение крысопса залезать в чужие мозги очень пригодится. Пусть зверюга умел и немного, но и того им сейчас хватит. Жаль, что нельзя было сделать такого же с Гедом в свое время. Но Дунай помнил, как чуть не помер молодой маркитант, отвечая на совсем простой вопрос. Что поделаешь, наверное, психоустановка какая-то…

Пленный затараторил, сбиваясь и захлебываясь словами. Жить захочешь, и не таким соловьем запоешь, ага. Что или, вернее, кто такой Соловей, и чего он поет, Дунай не знал. Но присказка, как всегда, оказалась вовремя. Впрочем, как и все поговорки, бытовавшие внутри крепостных стен. Мудрость народная велика да глубока, а выразить себя может совсем коротко. Вот чему дивиться да не передивиться, это точно.

Пластун внимательно слушал, останавливал лепетавшего сосунка, когда чего-то не понимал, запоминал путь, как мог. Сколь раз уже приходилось вот так обводить вокруг пальца тех, кого точно можно обвести. Окажись на месте паренька ругавшийся тут не так давно проверяющий, вряд ли с ним такой фокус удался бы. А этот… с этим всяко проще. Вон, не заткнешь фонтан, как торопится, спешит поведать все что можно врагу-лазутчику… эх, люди-люди.

– Вот молодец сейчас,– похвалил наконец-то умолкнувшего пленника пластун.– Заслужил.

– А? – вскинулся было тот. А больше ничего не успел сказать и понять.

Удар незаметным для глаза «рыжего» засапожным ножом, что Дунай достал давно, пришелся куда надо. Клинок прошел точно между ребрами, одним движением пробив сердце. Негоже оставлять противника за спиной, эт точно.

Парень вздрогнул, удивленно и обиженно посмотрев на пластуна, и умер. Быстро и практически не мучаясь, как думалось Дунаю. Хотя вообще-то ему было глубоко наплевать на то, что тот почувствовал. Война на дворе, и все тут. Так… оставалось только найти девушку и быстро уйти. Да и припрятать тело, благо что крови на пол не попало. Пусть думают что хотят, авось не догадаются, чего тут приключилось.

Все что смог отыскать, так это какой-то коридор, уходящий в глубь самого лабиринта. Темный, пахнущий сыростью и заваленный у самого входа грудой хлама. Да и дверь в него, прогнившая и тяжелая, не закрывалась. Если что, так найдут мертвяка быстро, а этого Дунаю вовсе не нужно. Но делать-то нечего, равно как и выбирать. Рыжая накидка налезла на крупного пластуна тесно, треснув даже там, где на бывшем владельце болталась. Дунай, как мог, распустил все тесемки и шнурки, готовый чуть что – сорвать ее и остаться в своем. Хорошо, хоть капюшон у балахона имелся, скрыл лицо.

«Пахнет справа».– Пасюк возник в голове, между делом приспосабливаясь удержаться за рюкзак и ремни на спине пластуна.

«Чего? – Дунай остановился.– Впереди тоннель».

«Потом будет направо.– Крысопес тоскливо вздохнул.– Скоро».

«Как скажешь, ты у нас нюхач».– Дунай хотел было выругаться.

«Сам учил не рычать без толку?» – Пасюк наконец-то прекратил вертеться, видно зацепившись как надо.

«И чего?»

«Вот и не рычи просто так».

Тьфу ты, тоже мне, воспитатель. Дунай покачал головой, понимая, что лохматый его уделал. Вот такой вот мут, ничего не скажешь. А «справа» возникло очень быстро, блеснув впереди светом фонарей и факелов. Крепкие фигуры двух постовых пластун заприметил загодя. Те сидели в сколоченных из досок грубых подобиях кресел, лениво перебранивались. Дунай замер, вжавшись в стену, осторожно прикидывая: что да к чему?