— Ага! — сказал он, внезапно загораясь этой идеей, — Может, прямо сейчас и начнем? — Тут он огляделся, вспомнив, где находится, и даже по-настоящему покраснел. Голем хихикнул, — Хм, ну, всему свое время.

— С Четом ты тоже мог бы немного погулять, — продолжила Чери, — тогда ты сумеешь помочь ему найти его талант, — В ее голосе не было и намека на то, что ей неприятно произносить это слово.

Честер с удивлением уставился на нее:

— Его… ты хочешь сказать…

— Ах, Честер, брось, — фыркнула она, — ты по десять раз на дню бываешь не прав. Могу я ошибиться раз в жизни? Не скажу, что мне это нравится, но раз уж магия является частью общего наследия кентавров, я просто должна с ней смириться. В магии тоже есть своя польза, в конце концов, ведь это она вернула мне тебя — Чери помолчала, искоса поглядывая на него, и добавила: — На самом деле я бы даже с удовольствием немного послушала твою игру на флейте.

Честер удивленно посмотрел на нее, потом на Бинка, сообразив, что кто-то успел проболтаться.

— Ну, это можно будет устроить в уединенной обстановке… В конце концов, мы ведь кентавры.

— Какая ты все-таки скотина, — сказала Чери, махнув в его сторону хвостом.

Уж если Чери усвоила урок, то усвоила его на славу!

— Похоже, как бы скучно все это ни было, ситуация устраивает всех, — заметил демон. — А теперь, если вы готовы удалиться и больше никогда не возвращаться…

Однако Бинк еще не был полностью удовлетворен. Он не доверял внезапному великодушию демона.

— Ты действительно будешь ублаготворен, если окажешься навечно отгороженным от нашего общества?

— Вы не можете отгородить меня, — заметил демон, — я — источник магии. Вы можете только отгородить себя. Я буду наблюдать и вмешаюсь, как только сочту нужным… чего, скорее всего, никогда не произойдет — ваше общество меня мало интересует. Как только вы удалитесь, я забуду о вас.

— Ты обязан, по крайней мере, поблагодарить Бинка за то, что он тебя освободил, — сказала Чери.

— Я уже отблагодарил его, сохранив ему ничтожную жизнь, — сказал Иксанаэнный, и Бинк мог бы подумать, что демон раздражен, если бы не знал, что это не так.

— Он заслужил свою жизнь! — возразила Чери. — И он заслужил большего!

Бинк попробовал предостеречь ее:

— Не раздражай его, он, моргнув глазом, способен превратить нас в ничто… — прошептал он.

— Даже не моргнув, — согласился демон.

Один глаз демона дернулся, будто хотел моргнуть.

— Бинк тоже, не моргнув глазом, мог оставить тебя гнить здесь еще несколько столетий, — запальчиво воскликнула Чери, — и все это он сделал благодаря тому, чего ты никогда не поймешь: благодаря человечности!

— Слушай, кобылица, ты меня заинтриговала, — проворчал Иксанаэнный, — Это правда, что я всемогущ, но не всеведущ, но полагаю, я способен понять человеческие мотивы, если задумаюсь о них.

— Попробуй! — воскликнула она.

Тут даже Честер занервничал.

— Чего ты добиваешься, Чери? — спросил он у нее. — Ты что, хочешь, чтобы он нас всех уничтожил?

Демон взглянул на Гранди:

— Эй, ты, половинчатый! Под тем, что она сказала, действительно что-то скрывается?

— А мне-то какое до этого дело? — спросил голем.

Демон поднял один палец. Вокруг голема засиял свет.

— А вот такое.

Свет будто впитался в голема, и — опа! — теперь уже Гранди не был штуковиной из шнурков и глины. Теперь он стоял на живых ногах и у него было живое лицо. Он превратился в эльфа.

— Я… я настоящий! — воскликнул он, затем почувствовал на себе взгляд демона и вспомнил про его вопрос, — Конечно, скрывается! Это входит в понятие чувствующего существа. Ты должен смеяться, плакать, испытывать печаль и благодарность, и… и это самая замечательная вещь на свете…

— Тогда мне следует об этом задуматься, — согласился демон, — через столетие или два, когда разберусь со своими новыми правилами, — Затем он опять обратился к Чери: — Если я сделаю тебе подарок, это удовлетворит тебя, кобылица?