Шрифт:
— Ничего-ничего... немножко можно...
В первом часу мы распрощались, я расцеловался с Мариной, и мы ушли. Основные события развернулись после нас...»
Т.Иваненко: «С той минуты когда он взял гитару и запел, Влади не сводила с него глаз. Мне стало не по себе... Потом мы с ней вышли на кухню и сказали друг другу пару слов... Влади сказала, что от такого мужчины, как Володя, она не отступит, даже если придется лечь на рельсы. А я ответила, что не родился еще мужчина, ради которого это могу сделать я. После этого я ушла».
Она ушла со словами: «Он будет мой, он завтра же придет ко мне!»
Завтра он к ней не придет — у него вечерний спектакль, он играет Хлопушу. И, несмотря на бессонную ночь, играть будет хорошо, и Любимов его похвалит.
Марина потихоньку осваивает незнакомый для нее «русский» образ жизни. Ей, привычной к удобствам и комфорту западной жизни, обстановка в России кажется невыносимой. Ее поражала русская медлительность: почему-то в субботу и воскресенье не работали, не снимали... Вообще, съемки шли очень медленно, на ее взгляд. «Русские не ценят время, время — не деньги, человек видит перед собой бесконечность...» Ее удивляло, что здесь в Москве тебя могут разбудить в 3 часа ночи приятели, прийти только потому, что «нашла тоска», и не считать это невежливым или чем-то исключительным. Найдут время тебя выслушать — столько, сколько нужно.
Она увидела, что в России не представляют себе вечеринку без водки — это национальная традиция. Водка дает тепло, развязывающее язык, ощущение свободы. Владимир выпивает в этих компаниях, но она уже предупреждена, что могут возникнуть проблемы.
Пока им приходится встречаться у друзей, на разных квартирах, потому что для советских гостиниц не существует понятия «гость».
Работа над фильмом закончена, и Марина должна возвращаться в Париж. Для Высоцкого ее отъезд — трагедия. Он уже не просит, а требует, чтобы Марина стала его женой, чтобы привезла в Москву своих детей...
Свои веские доводы несогласия по этому вопросу она опишет в книге воспоминаний о Высоцком: «На мне трое детей и мать, пятнадцатикомнатный дом. Я много работаю и хорошо зарабатываю, я люблю свою профессию — дело, которым занимаюсь с десяти лет, я, в конечном счете, неплохо живу. У тебя двое детей, бывшая жена, которой ты помогаешь, девятиметровая комната в квартире у матери, ты получаешь 150 рублей в месяц, на которые, в лучшем случае, можно купить две пары хороших ботинок. Ты работаешь как проклятый, ты обожаешь свою работу, ты не можешь ездить за границу. Если соединить наши жизни в одну, получится просто не жизнь».
Марина опустила Владимира с неба на землю и показала свою цену любви. Цена действительно большая, если учесть не только «хорошо зарабатываю», «пятнадцатикомнатный дом» и «неплохо живу», а и судьбу родных и близких. Они расстались в аэропорту...
ЛЮДМИЛА
Я не отвечаю на вопрос,
сколько раз женат-разведен,
потому что я сам этого не помню...
Из ответов на записки
Сначала собственное предчувствие, потом телефонные звонки, сплетни и слухи... И наконец 22 июня Людмила встречает мужа, выходившего из театра после ночных «Антимиров», в обнимку с Иваненко. Чуть позже она узнает о связи мужа с Мариной Влади и окунает в свое горе Нину Максимовну. Мать пытается направить сына на путь истинный.
Из дневника В.Золотухина: «19.10.1968. Сегодня звонил Н.М., матери Высоцкого. Она сказала, что "если эта сука Иваненко, шантажистка, не прекратит звонить по ночам и вздыхать в трубку, я не посчитаюсь ни с чем, приду в театр и разрисую ей морду — пусть походит с разорванной физиономией... Володя уехал с Люсей в деревню, к товарищу-художнику, ему посоветовали врачи на некоторое время отключиться от шума городского. Они взяли продуктов и уехали. Врач сказал, что это не очень опасный рецидив, что у него не наступило то состояние, когда шарики сдвигаются и ничем его остановить нельзя... Надо поскорей разбить его романы... Тот дальний погаснет сам собой, все-таки тут расстояние, а этот, под боком, просто срочно необходимо прекратить. Я узнала об этом от Люси совсем только что и чуть не упала в обморок"».
Отец в этой критической ситуации не нашел ничего лучшего, чем с военной прямотой припугнуть сына тем, что напишет в КГБ, сказав, что только эта организация сможет воздействовать на него. Высоцкий рассказывал об этом А.Макарову...
А.Макаров: «Лишь однажды я видел слезы в его глазах. Мы сидели у Гладкова — Прохоренко, Тарковский и я. Володя пришел позже... Чтобы рассказать, что отец написал на него письмо в соответствующую инстанцию. И, словно стыдясь минутной размягченности, крепко сжал мои руки: "Ты же знаешь, Артур, я совсем не такой слабый..."»
Слабым Высоцкий не был, это верно, но в тот момент свалилось все сразу: нападки в печати, судьба театра на грани закрытия, вспышка болезни и три любимых женщины!
Что касается «доноса», то двоюродная сестра Высоцкого Ирэна отрицает такую возможность: «...Семен всегда очень уважал старших и начальство. В то, что он мог писать доносы на сына в КГБ, я категорически не верю, но вот посоветоваться с начальством о том, как поступать в связи с желанием сына жениться на иностранке, — это вполне в его духе».