Шрифт:
Понравился Филатов и А.Райкину: «Ленечка, я вам предлагаю в моем театре писать, играть, то есть делать все, что вы хотите. Пожалуйста».
Но Леонид преодолел этот соблазн, так как понимал, что за «Таганкой» стояло время, определенная идея, режиссура. Для него Любимов и актеры «Таганки» были «живыми классиками».
Высоцкий и Филатов — оба разносторонне одаренные — не стали близкими друзьями, но их партнерские отношения были всегда честными.
Л.Филатов (из воспоминаний через 30 лет): «...Были люди в моей жизни, которые оказали влияние на меня. Ну, конечно, Владимир Высоцкий, в первую очередь. Он один, пожалуй, он один. Ну, Давид Боровский... А Володя прямым учителем не был, он никогда ничего не преподавал, не внедрял. Как бы такое наблюдение со стороны. По тем временам он мне казался сильно старше меня...»
В 69-м году от мосфильмовского объединения «Киноактер» Г.Полоке поступило предложение снять фильм по «шпионско-детективному» сценарию А.Нагорного и Г.Рябова — «Один из нас».
Еще на «Интервенции» Полока и Высоцкий решили продолжать сотрудничество, и режиссер поделился с Высоцким своими задумками по картине. Их объединяло ироническое отношение к шпионским фильмам. Это Высоцкий очень точно выразил в своей песне «Опасаясь контрразведки...», пародирующей сюжет обычного детективного фильма.
В основе предложенного сценария были подлинные события, но о главном герое известно было только то, что он, в отличие от героев подобных фильмов, не был профессиональным разведчиком. Он оказался в центре крупной операции советской контрразведки в силу сложившихся обстоятельств. Это предполагало возможность многих, порой комедийных поворотов в развитии сюжета будущего фильма. А главное, это не ограничивало фантазию Полоки и Высоцкого в создании нового для этого жанра героя.
Из воспоминаний Г.Полоки: «Прежде всего мы решили обратиться к русскому фольклору и обнаружили, что самая привлекательная фигура в нем — это Иван-дурак. Эта фигура уникальна и не имеет аналогов в фольклоре других народов. По сравнению, например, с Ходжой Насреддином Иван-дурак — простодушен и даже наивен. Но вместе с тем он обладает поразительной способностью ставить своих могущественных противников в смешное положение. Этот бессмертный образ стал основой в нашей работе над характером главного героя.
Официальное отношение к Высоцкому летом 69-го года было крайне предвзятым, на помощь Г.Козинцева рассчитывать не приходится — это не «Ленфильм». Поэтому мы решили снять развернутую фундаментальную кинопробу в отличие от скромных, порой проходных сценок, которые используются в этих случаях. Выбрали ключевую, да еще технически сложную, требующую длительной подготовительной работы сцену, в которой германские резиденты вербуют подставленного нашей контрразведкой офицера запаса Бирюкова.
Бирюков в исполнении Высоцкого превратил вербовку в бесконечную муку для своих вербовщиков. По сюжету они должны были напоить его, сфотографировать в объятиях обольстительной агентки, а затем шантажировать. Время шло, а неугомонный БирюковВысоцкий страстно пел жестокие романсы, виртуозно плясал, настойчиво ухаживал за растерявшейся соблазнительницей и, в конце концов, напоил их самих до бесчувствия... Это был каскад актерского мастерства, парадоксальной выдумки, музыкальной и пластической выразительности».
Однако 2 октября руководство объединения и худсовет «Мосфильма» отклонили кандидатуру Высоцкого. Отклонили, несмотря на аргументированные выступления в пользу Высоцкого уже тогда известных и авторитетных режиссеров С.Кулиша и В.Мотыля. Секретарь Союза кинематографистов В.Санаев гневно заявил: «Мы этого подзаборного певца будем снимать в роли Героя Советского Союза?! Да вы что, с ума сошли?! Только через мой труп в этом фильме будет играть Высоцкий! Надо будет, мы и до ЦК дойдем!» Но в ЦК идти не пришлось, так как и на «Мосфильме» сторонников Высоцкого не нашлось. Особенно против участия в фильме выступали представители КГБ, курирующие и консультирующие фильм: «этот «полушпана-полуартист», выступающий на каких-то подпольных вечерах, не достоин играть советского разведчика...», «...советского разведчика, чекиста будет играть алкоголик, человек, скомпрометировавший себя аморальным поведением, бросивший двух детей?! Позвольте! Надо ведь когда-то и отвечать за свои поступки...». Заместитель председателя КГБ СССР Филипп Бобков, курировавший идеологическое направление в своем ведомстве, пообещал страшную экзекуцию Романову и Баскакову: «Я головы поотрываю руководителям Госкино, если они утвердят кандидатуру Высоцкого».
Г.Полока решил отказаться от картины, но Высоцкий удержал его:
— У тебя и так «Интервенция» за плечами, после этого отказа они вообще тебе не дадут работать. Бирюкова будет играть Жора Юматов и сделает это хорошо.
Так и случилось...
Для фильма Высоцкий написал несколько песен: «Бросьте скуку, как корку арбузную...», романс — «Она была чиста, как снег зимой...» и танго — «Как счастье зыбко...». Первая песня в фильм не вошла.
Еще не раз, вопреки здравому смыслу и художественному вкусу, отличной пробе, желанию режиссера снимать Высоцкого, ему будет запрещено сниматься чиновниками от искусства. Его актерские пробы превращались в унизительную процедуру, сопровождавшуюся мелочным надзором, вкусовыми придирками и необъяснимыми запретами. Актеры, которые сыграли вместо него, — очень талантливые и в большинстве случаев справлялись с отнятой у Высоцкого ролью. Но горечь несправедливости оставалась надолго в его душе...
Нелюбовь официальных властей с лихвой компенсировалась любовью благодарных слушателей, понимающих песни Высоцкого. В этом году ему вновь, как в 67-м, дарят хоккейные клюшки — «Владимиру Высоцкому с любовью от чемпионов мира и Европы» — с автографами выдающихся хоккеистов. Сомнительно, чтобы такой сувенир мог оказаться у идеолога от КГБ Филиппа Бобкова.
26 сентября Высоцкий играет Галилея, а в начале ноября новый уход «в пике» с попаданием в люблинскую больницу, где главным врачом — Антонина Ивановна Воздвиженская, которая уже несколько раз «пользовала» Высоцкого. А ведь только три месяца назад, едва не отдав богу душу, он зарекался держать себя в руках. На этот раз Высоцкого из больницы забрал Любимов — приехали немцы, желающие видеть на «Таганке» «Галилея» с Высоцким. Любимову наивно грезились гастроли в Германии. Высоцкий сильно отыграл, немцы предложили гастроли, но... грезы Любимова реализуются лишь в феврале 1978 года.
Эти годы — 68 и 69-й — были для Высоцкого сложными во всех отношениях. Может быть, самыми драматическими в жизни. Нападки в печати, дважды увольнение из театра, запрет спектаклей и перспектива закрытия театра вообще, неопределенные отношения с Мариной, ограничения со стороны Людмилы на встречи с сыновьями; несколько больниц, которых он панически боялся... Он жил эти годы в постоянном напряжении, в состоянии загнанности и затравленности того волка, о котором пел в своей «Охоте...». Ему очень нужна была поддержка и помощь. Он рвался к другу в Магадан, он пытался как-то уладить отношения с Людмилой, ему нужна была Марина... А он был одинок. Очевидно, родные и друзья не могли или не хотели его понять.