Шрифт:
Потом все станет на свои места, мы поговорим и будем жить счастливо.
Те. В.Высоцкий».
Письмо-извинение, письмо-раскаяние, просьба простить...
Он едет в Бонн к Роману Фрумзону. В Бонне он пробыл не больше суток, жена Романа должна передать в Москву какие-то вещи. 12 июня Высоцкий поездом выезжает в Москву.
В.Янклович: «Когда мы его встречали на вокзале, Володя был уже в полном разборе. Я думаю, что наркотика у него с собой не было и он заливал свою «ломку» алкоголем. Поэтому был совершенно невменяем. Мы привезли его домой, и тут же раздался звонок Марины. Я взял трубку, и она спросила: «Где Володя?» Я ответил: «Что-то ему нездоровится». Тогда она сказала: «Мне все ясно. Скажи ему, что между нами все кончено». И положила трубку».
За два дня в Германии он умудрился купить два чемодана роскошной одежды для Оксаны. Все с необычайным вкусом подобранное. Обычно, привозя из-за границы подарки Оксане, он говорил: «Мне нравится, когда ты каждый день в чем-то новеньком». Или: «А вот это — моя особенная удача». Удачей была французская сумочка из соломки или какая-то другая вещь, которая, по его мнению, Оксане особенно подходила.
Оксана: «И вот представьте меня во всех этих «диорах» и «ив-сен-лоранах» во времена жутчайшего дефицита, когда пара приличной обуви была проблемой. У меня было восемнадцать пар сапог, меня подружки так и представляли: "Знакомьтесь, это Оксана, у нее восемнадцать пар сапог"».
Парижский альманах «Третья волна» в своем июньском номере опубликовал стихотворение, посвященное М.Шемякину, — «Осторожно! Гризли!». Это была последняя прижизненная публикация Высоцкого.
12 июня на «Таганке» премьера — «Дом на набережной» по Ю.Трифонову. Рефреном в спектакле звучит песня Высоцкого «Спасите наши души».
Сразу после возвращения у Высоцкого появляется идея — уехать с Оксаной в Ухту к Вадиму Туманову: «Я знаю, что надо делать, чтобы вылечиться. Вадим поставит мне домик в тайге, у озера. Вот там и "выскочу"».
После разговора с Тумановым в знаменитой золотодобывающей артели «Печора» стали готовиться к приезду Высоцкого — на вертолете в тайгу забросили дом, поставили его на берегу реки... Истинную причину планируемой поездки знали только близкие. Для остальных придумывались различные версии.
Артур Макаров живет в деревне... Высоцкий договаривается и с ним, на тот случай, если у Туманова что-то не получится.
Ю.Трифонов: «В июне — премьера «Дома на набережной», после этого должен был быть банкет, я на Красной Пахре встречаю Володю, который со своей дачи ехал в Москву. А он всегда, когда видел меня на дороге, останавливал машину, выходил и очень торжественно целовался, у него была такая трогательная манера — никогда не мог мимо проехать. Вид у него был чрезвычайно обеспокоенный и встревоженный. Я говорю: «Володя, вы сегодня приедете на банкет?» Он не участник спектакля, но все равно мне очень хотелось, чтоб он был... «Нет, Юрий Валентинович, простите, но я уезжаю». Куда? «На лесоповал». В Тюмень куда-то, он сказал, в Западную Сибирь. Я был, конечно, страшно удивлен: ведь сезон в театре еще не закончился, какой лесоповал? Мы простились, на другой день я сам улетел. На лесоповал он, кажется, не поехал, но я вспомнил это к тому, что в последнее время он был обуреваем какими-то порывами — куда-то мчаться, совершать совершенно фантастические поступки».
Осуществление замысла, казалось, было реальным... Уже были взяты билеты на 4 июля на самолет. Игорь Годяев, который последнее время каждый день бывал на Малой Грузинской, согласился сопровождать Высоцкого. Однако накануне Высоцкий закапризничал, билеты пришлось сдать. 7 июля была предпринята еще одна неудачная попытка улететь к Туманову. «Выйти» не удалось...
ПОСЛЕДНИЕ ГАСТРОЛИ
15 июня в Доме кино Высоцкий встречает В.Гольдмана.
Гольдман проводит концерты ансамбля «Земляне» в Калининграде и приглашает Высоцкого принять участие. У Высоцкого большие долги — и он соглашается.
Перед отъездом в Калининград Высоцкий узнает, что болен Любимов, и заезжает к нему.
Ю.Любимов: «Я очень сильно болел, и так случилось, что моя жена с сыном были в Будапеште. Я был один и лежал с очень высокой температурой — за сорок. И был в полубессознательном состоянии, но слышу — кто-то настойчиво звонит. Я по стенке, по стенке долго-долго шел. Звонит еще — знал, видно, что я дома, и думает — почему не открываю? Я открыл, зашел Владимир. Увидел меня в таком состоянии и говорит:
— Как же так? Вы — один?
— Ничего, ничего... Я как-нибудь отосплюсь, Володя.
— А что у вас?
— Не знаю, просто температура очень высокая.
Но Владимир увидел, в каком я состоянии, сказал: «Подождите» — и уехал. Я даже не помню, сколько времени его не было.
Привез мне какой-то сильный антибиотик. И я глотал это лекарство через каждые четыре часа. Действительно, через два дня температура спала».
Высоцкий достает Оксане путевку в Сочи, 15 июня она улетает. Отдых не получился. Оксана: «...он отправил меня отдыхать, и я улетела на юг. Прилетела, пошла звонить в Москву. К телефону подошел Янклович, и я сразу понимаю, что все плохо: «Володе плохо. Бери билет и возвращайся». Я сразу же села в поезд».
На гастроли в Калининград Высоцкий едет в очень плохой форме — опять разболелась нога, болит горло и, самое главное, не покидает душевный надлом, предчувствие какой-то катастрофы...
Вспоминает организатор гастролей Владимир Конторов: «Восемнадцатого числа около 10 утра я встретил Высоцкого с Гольдманом (позже прилетел Тамразов). Встречать Владимира Семеновича прибыла целая кавалькада машин: дирекция Дворца спорта, дирекция филармонии и прочие ответственные товарищи. Подрулил самолет, смотрю — все вышли, а Высоцкого нет. Нигде не вижу. И вдруг с трудом его узнаю: лицо какое-то мятое... «Здравствуйте, Владимир Семенович!» — «Здорово», — крайне немногословен. Сели в машину. Всю дорогу хмурился, никому ни слова. Все ожидали увидеть его, как обычно, — улыбчивым, а тут такой суровый сидит! Остальные тоже притихли, стушевались».