Шрифт:
Почему же «блатная» романтика, а не что-то другое, скажем, лирика, как у Булата Окуджавы, питала темы первых его песен? Ну, во-первых, потому, что и у Булата Окуджавы, и у Александра Городницкого. и, скажем, у Новеллы Матвеевой все сразу было всерьез. У Володи же — все в шутку, все на хохме: и ухарство, и бравада, и якобы устрашающая поза («Я в деле, и со мною нож — ив этот миг меня не трожъ, а после я всегда иду в кабак»). Все это было несерьезно, все это игра и бесшабашность повесы. Ну, а для всего этого «блатная» тематика — материал, пожалуй, самый благодатный.
И, конечно, не следует забывать, что Володя был актер. Игра была для него так же естественна, как дыхание. И вот одной из ипостасей этой игры, безотчетной и не осознанной до поры, стала «блатная» песня»".
И.Высоцкая: «Несколько приблатненный стиль его первых песен пошел, вероятно, от модного в ту пору репертуара в Школе-студии. В то время когда Володя зачастил к нам на курс, наша однокурсница Нина Веселовская снималась в картине «Хождение по мукам». И там для фильма искали песни времен нэпа. Весь курс был заражен этими песнями. Все пели «За две настоящих «катеринки»...», «На Перовском на базаре...» и прочие куплеты того времени. Володя вместе с нами их распевал. У нас было просто какое-то поветрие — эти песни, которые сейчас называют "блатными"».
А.Акимов: «...Артур Макаров нам рассказывал о каких-то своих прежних делах. Я не знаю, сколько там было правды, в его рассказах, но вдохновляло. И на эти темы Володя тоже писал».
М.Яковлев: «Хорошо помню Николая, двоюродного брата Володи Высоцкого... И вот однажды Николай появляется у нас, появляется после сталинских лагерей. А попал он туда, кажется, за то, что с голоду украл буханку хлеба... В лагере заболел туберкулезом... Я помню, как он уезжал из Москвы — здоровый, ухоженный ребенок, — а вернулся, по существу, инвалидом.
...И вот мы втроем — Володя, Коля и я — иногда сидели до утра: Коля рассказывал нам про лагерную жизнь, пел тюремные песни... Я глубоко убежден, что это оказало влияние на первые песни Высоцкого...»
И.Высоцкая: «Осенью 60-го года в квартире у Нины Максимовны появился племянник (сын ее сестры Надежды) Николай. Подростком, оставшись сиротой, он попал в колонию. Много намыкался и настрадался. Больной туберкулезом, тихий, славный, он нашел в Володе душевного слушателя. Спать его устраивали на кухне, и там по ночам он изливал Володе душу, тихонечко пел тюремные жалостливые песни и подарил сделанные из газеты и воска тюремные карты. Через полгода он получил крохотную комнатку, был несказанно рад. Нина Максимовна помогала ему, чем могла, налаживать быт».
Р.Рождественский: «Чтобы объективно подойти к этим песням обязательно нужно учитывать своеобразное модное поветрие 50 — 60-х годов. Мой товарищ Е.Евтушенко, с которым я входил в литературу, сказал о нем так: «Интеллигенция поет блатные песни». Очевидно, эта невеселая образность шла еще от военного нашего поколения, когда во всех дворах звучали «мурки» и «гоп со смыком». Но, заметьте, выросшие дети не стали от этого хуже. А песни детства вспоминаются теперь с улыбкой, как что-то далекое, навсегда ушедшее. Его песни чем-то похожи на роли. Роли из никем не поставленных пьес. Пьесы с такими ролями, конечно, могли появиться на сцене. Пусть не сегодня, так завтра. Но ждать завтра Высоцкий не хотел. Он хотел играть эти роли сегодня и немедленно. Он торопился жить».
Очень ревностно относится Людмила Абрамова к понятию «блатные песни Высоцкого»: «Там нет никакой стилизации — это блатные песни! Даже грешно противопоставлять Володины песни натуральным блатным!» Известный высоцковед В.Новиков авторитетно опровергает такое мнение: «Спутать песни Высоцкого с «блатными» может ухо очень тугое. Перевоплощаясь для эмоциональной наглядности и социальной остроты в нарушителей закона, автор, однако, никогда не терял ощущения границы, не растворялся в героях-преступниках полностью. Сатирический смех Высоцкого очень далек от однозначной туповатости блатного фольклора, где ни тонкий юмор, ни ирония и не ночевали! Путать Высоцкого с его криминальными героями — все равно что ненавидеть артиста, известного по ролям отрицательных персонажей».
Действительно, в блатном фольклоре романтизировался преступный мир, а в песнях Высоцкого эта среда и ее герои высмеивались. И молодежь увидела, что нет никакой блатной романтики, что все это отвратительно и страшно. Оказывается, что женщины в том мире такие, с которыми «спать ну кто захочет сам», «товарищ» может продать и «за все сказать», что «в лагерях — не жизнь, а темень-тьмущая», там «каждый день мордуют уголовники, а главный врач зовет к себе в любовники»; и это так далеко от дома, что «шпалы кончились и рельсов нет», а впереди целых «семь лет синевы» и «передач не видеть как своих ушей»... И выясняется в конце концов, что променял ты «на жизнь беспросветную несусветную глупость свою».
И еще, блатные песни сочиняют блатные, а ранние песни Высоцкого — это песни, сочиненные молодым талантливым поэтом, никогда не сидевшим за решеткой. Его тексты были намного информативнее, наполнены интересными мыслями, с быстрой сменой ассоциаций в отличие от примитивной тюремной лирики. Все его песни были с подтекстом, который не воспринимался людьми, мыслящими прямолинейно. Он не клеймил и не романтизировал мир «блатных», а настойчиво «милость к падшим призывал», пытаясь понять этот мир и сделать его понятным обществу. Это были произведения двадцатилетнего юноши, участника студенческих капустников, упражнявшегося в создании юмористических, «хохмаческих» сочинений. Своими ранними песнями Высоцкий стремился самоутвердиться в глазах друзей-приятелей, быть популярным — пусть не очень дорогой ценой, но, во всяком случае, немедленно.