Стабборн радушно улыбнулся, выбросил на стол из ящика несколько пачек сигарет и сигар и сделал жест, приглашавший садиться. Моряки не удивились: такова была обычная манера американцев принимать посетителей.

— Ну как, надоело ждать, а? — весело засмеялся полковник, потирая свои белые руки. — Хочется на воду? Утка всегда хочет в воду. Не сердитесь, мы, право, не виноваты. Не хватает транспорта, но теперь, кажется, уже всему конец. Будет вам вода. Вот посмотрите.

Полковник протянул Горностаеву газету. Все с интересом склонились над ней.

В газете были помещены несколько фотографий молодых людей в лихо заломленных морских фуражках и с капитанскими нашивками на рукавах. Крупно набранный заголовок гласил: «Идите в торговый флот!» Подписи под фотографиями не отличались разнообразием:

«…Мне 24 года. Я командую судном в 10000 тонн. Получаю великолепное жалованье. За год работы я купил себе виллу на побережье…

Капитан Эндрю Спаркс».

«Мне 25 лет. Я командую «Либерти». Прекрасно обеспечен. Имею дом…

Капитан Джек Валеруа».

«Я проучился на курсах всего 6 месяцев. Сейчас командую пароходом в 7000 тонн, имею…

Капитан Тони Колаган».

Внизу было напечатано выступление главного директора по судостроению:

«…К концу 1945 года мы построим громадное количество судов, которое позволит…

…Я призываю всех молодых людей, ищущих хороших заработков и независимой жизни…»

— Как? — спросил Стабборн, когда Горностаев положил газету на стол.

— Прекрасно! — вырвалось у капитана «Крамского». — Вот и нам надо немедленно домой. Там такая же нужда в моряках…

— Ничего вам не надо, джентльмены. Пока в России обойдутся и без вас. Вас приглашают в американский торговый флот. Открываются широкие горизонты. Вы понимаете, что это значит? До войны это было невозможно; капитаном мог быть только американец. Для вас мы делаем исключение. Поплаваете у нас год-два и потом богатыми вернетесь домой. А? Заманчиво? Не правда ли? Забираем и все ваши команды. Здорово?

Полковник встал и поочередно похлопал капитанов по спинам. Он был в восторге.

Моряки удивленно слушали этот поток слов. Когда полковник наконец замолчал, Микешин тихо сказал:

— Нет, полковник. Это что-то не то. Нам нужно домой. Понимаете, на свой торговый флот. Если все пойдут в американский флот, кто же будет плавать в других странах?

— Ах, ни у кого больше нет флота. Весь потоплен немецкими подводными лодками. И потом, — полковник понизил голос: — не беспокойтесь ни о чем. Нужно только ваше согласие. Остальное мы берем на себя. Все будет обставлено официально и сделано с разрешения вашего правительства… Нет, вы поражаете меня! — сердито закричал Стабборн, видя, что Горностаев отрицательно покачал головой. — Какие возможности: куча денег, новейшие суда!.. А в России? Разбитые дома, исковерканные корпуса старых пароходов…

— Нет, мистер Стабборн, — прервал полковника Микешин. — Нам надо домой. Если бы вы были на нашем месте, то сказали бы то же самое. Ведь мы русские, и прекрасна понимаем, как трудно в нашей стране после войны. Просим вас приложить все усилия, чтобы немедленно отправить нас в советскую зону.

— У нас нет машин, — буркнул полковник. — Вам придется долго ждать.

— Нет, полковник, не придется. Мы уйдем пешком, если нам не дадут автомобилей.

— Не дойдете. Вас по пути уничтожат немецкие банды СС, которые мы еще не успели ликвидировать.

— Мы найдем оружие и сумеем защититься. Так скажите прямо: будут для нас машины или нет?

Полковник схватился за щеку, как будто у него заболели зубы.

— Вот что, друзья, — начал он снова, уже спокойным, отеческим тоном: — не советую торопиться. Вы же не знаете всего. Не знаете обстановки в Советском Союзе. Не очень-то хорошо там относятся к лицам, побывавшим в лапах у гитлеровцев. Надо переждать это время. Все уляжется, станет на свои места, тогда, пожалуйста, поезжайте. Поедете сейчас — угодите прямо в тюрьму.

«Так вот откуда это идет!» — понял Микешин, вспомнив свою беседу с Александровым.

— Мы поедем домой, полковник, — твердо проговорил Горностаев. — Мы уже послали письмо генералу Голикову и знаем, что оно дошло до него. Мы найдем способ послать еще одно письмо и сообщить в нем, что вы нас задерживаете без всяких на то оснований. Вот так. Ждем машин еще три дня. Будьте здоровы. — И Горностаев пошел к двери.

За ним вышли остальные.

— Hell! [44] — выругался полковник, когда остался один. — Боже, какие дураки! Надо срочно сообщить обо всем Партриджу. Как бы не было неприятностей с этими интернированными! — Полковник нажал кнопку звонка и вызвал адъютанта…