Беркут (из-за калитки). Папаша...

Татарников (повернув голову, не сразу). Что, сынок?

Беркут. Скажи, не здесь проживает председатель колхоза Татарников?

Татарников. Здесь.

Беркут. Можно его видеть?

Татарников. Можно... Да ты заходи.

Беркут. А собак нет?

Татарников. Нет собак.

Беркут (заходит во двор). Можно его позвать?

Татарников. Зачем его звать? Я и есть Татарников.

Беркут. Ох, простите!

Татарников (поднявшись). А чего прощать? (Теперь видно, что он еще не стар.) Греюсь вот на осеннем солнышке.

Беркут (торопливо). Я новый инспектор по охране рыбных запасов.

Татарников (подавая руку). Будем знакомы, товарищ Беркут. А я все ждал, когда зайдешь...

Беркут. Болели вы...

Татарников. Болел.

Беркут (взволнованно). Я б и сейчас вас не потревожил, если б не нужда. В правлении никого нет, заместитель ваш на путине, один бухгалтер на месте... А дело не требует отлагательства! Бухгалтер сказал, что вы дома принимаете.

Татарников. Принимаю. Да ты садись (садится), мне так легче с тобой разговаривать...

Беркут. Ничего...

Татарников. Садись, садись... Зовут тебя как?

Беркут (садясь и снова поднимаясь). Сергей Иванович. Андрей Николаевич, браконьерствуют ваши рыбаки!

Пауза.

Татарников (с деланным изумлением). Да ну?!

Беркут. В прошлую субботу у колхоза «Красный рыбак» обобрали сети...

Татарников (так же). От подлецы! Да ты сядь... Не могу я, когда мелькаешь перед глазами...

Беркут (садясь и снова поднимаясь). А в эту ночь в заповедных водах промышляли... Охрана погналась. Они — отстреливаться! Прострелили одному охраннику ухо...

Татарников. Вот дурак! Разве можно ухо выставлять?! Поймали?

Беркут. Нет.

Татарников. А чего ж ты ко мне с этим пришел?

Беркут. А к кому же еще идти? Ваши люди.

Татарников. А ты откуда знаешь, что наши?

Беркут. Охранникам показалось...

Татарников. А ты знаешь, что делают, когда кажется?

Беркут. Знаю.

Татарников. Перекрестись и... сядь наконец. И попрочней... Может, тебе якорек принести?

Беркут (садится). Охрана убеждена, что шарабаевская бригада...

Татарников. Это ты брось... Шарабай — бригадир как следует. А вообще-то браконьера надо с рыбой брать, да и то умеючи... А то и с рыбой поймаешь — и не докажешь!

Беркут. Ну, это вы скажете!

Татарников. Скажу... Тут в прошлом году в соседнем колхозе застукала охрана двух рыбаков ночью с байдой. В байде десять осетров обнаружили. Уже освежеванных, икры пуда два в ведерках... Капитал! Зацепили байду... айда на рыбосдаточный пункт акт составлять. Ночь темная, осенняя. Мотор — стук-стук... Прикатили. Вытряхнули старателей — подписывайте акт. «Какой акт? За что? Какие осетры?» Сунулись в байду — чисто, блестит, надраена... Икринки не нашли. Сидели — не гуляли... Ищи осетров в камышах... Отпустили.

Беркут. Как же так?

Татарников. Вещественных доказательств нет.

Беркут. А как же на буксир попали?

Татарников. Сочинили за два часа... Ехали на веслах, попросили подвезти — и вся тут. (Смеется, смотря на Беркута.) А ты говоришь — шарабаевская бригада. А со мной в эту весну какая процедура получилась... Иду я ранним апрелем перед ночью с берега. Смотрю — фигура, оклунок за спиной, мешок то есть... Я мешок руками цоп — рыба... Я ему: «Стой, браток, айда на рыбосдаточпый». Пришли... Говорю: «Давайте акт составлять». А рыбачок: «Что вы, Андрей Николаевич, побойтесь бога... Вы шли с мешком. Чижало вам, сердцем болеете, попросили меня, я вам уважение сделал, поднес!..»